Unknown

"Мы с глубоким презрением смотрим на то, как дикари цепляются за свою свободу беззакония. Они скорее будут вести непрекращающиеся раздоры, нежели подчинятся юридическим ограничениям ... Мы рассматриваем это как варварство, жестокость и грубое убожество человечества. Нам следует ожидать, что цивилизованные народы, ныне объединенные в [национальные] государства, как можно скорее поспешат отказаться от столь унизительного состояния. Но вместо этого каждое государство блюдет свое величие ... именно в том, чтобы не подчиняться каким-либо внешним ограничениям закона, и слава его правителя заключается в способности приказывать тысячам людей приносить себя в жертву".

Согласно этой точке зрения, политическая независимость это форма жизни, в которой "дикари цепляются за свою свободу беззакония". Цивилизованные народы, начав думать и рассуждать, "поспешат как можно скорее отказаться от столь унизительного состояния" Это относится как к личности, которой следует подчиниться законному государственному порядку, таки и к народам, которым следует отказаться от любого права на независимость, подчиняясь "международному государству", которое установит над ними "общественные законы принуждения", расширяясь до тех пор, пока оно не подчинит "все народы земли":

"Существует только один разумный путь, которым сосуществующие государства могут выйти из незаконного состояния вечной войны ... Они должны отказаться от своей дикой и незаконной свободы, привыкнуть к обязательным общим законам и таким образом сформировать международное государство, которое будет продолжать расти, пока не охватит все народы земли."

 

В трактате "К вечному мире" Кант утверждал, что создание международного государства, т.е. империи, является единственным возможным предписанием разума. Те, кто не соглашается подчинить свои национальные интересы директивам имперского государства, рассматривались как противостоящие историческому маршу человечества к царству разума. Те, кто настаивают на своей национальной свободе, поддерживают воинственный эгоизм на национальном уровне, являющийся таким же отступлением от здоровой морали, как и воинственный эгоизм в личной жизни. В течение многих лет кантианская парадигма, приписывающая институту национального государства врожденную аморальность, находила мало сторонников в Европе, где прогрессивное мнение находилось на стороне народов, обретающих свою независимость, и поддерживало демонтаж империи. Но когда после Второй Мировой войны к перечню преступлений, приписываемых национальному государству, был добавлен нацизм, результат оказался иным. Нацизм изображался как гнилой плод немецкого национального государства, и Кант, казалось, был полностью прав. Позволять народам вооружаться и самим определять, как и когда это оружие использовать, рассматривалось теперь как варварство и "грубое убожество человечества".