Unknown

Однако несоответствие между правовым мышлением и ведением международной политики не означает, что политику наций следует строить исключительно на основе рассчитываемых национальных интересов, как предлагалось когда-то школой raison d'état ("реалистов"). И не только потому, что мы находим отвратительным полный отказ от моральных принципов, без которых любой убийца на пути к власти заслужит нашу помощь прямо пропорционально числу убитых. Верно и то, что принцип национального интереса, в качестве единственного мотива внешней политики, не всегда может ответить однозначно, что является наилучшей политикой государства. Конечно, бывают очевидные ситуации, которые диктуют потребность вступить в союз с сильнейшей стороной, могущей послужить противовесом врагу. Но часто руководитель государства просто не знает, какая из возможных политических тактик даст нужный эффект. Может быть неясно, какая из сторон является сильнейшей, или неясно, можно ли полагаться на сильнейшую сторону в подобном союзе, или неясны минусы, проистекающие от дальнейшего укрепления такого союза, которые, в конечном итоге, перевесят выгоды для тебя и твоих союзников. Более того, государственный деятель может инвестировать в партии более слабые, но которые либо, по его мнению, усилятся со временем, либо он с выгодой продемонстрирует справедливость своей политики собственному населению, либо это будет выгодно в какой-либо иной сфере. Эти и подобные факторы означают, что в большинстве случаев один лишь учет национальных интересов не даст однозначного ответа на вопрос, какую политику выбрать. Эта неотъемлемая неуловимость политических дел открывает немаловажный простор для моральной аргументации, позволяющей изменить баланс в принятии решений, нисколько не нарушая обязанность государственного деятеля отстаивать интересы нации. По этим причинам политические деятели, вполне осознающие маловажность вильсоновского идеализма в мировых вопросах, тем не менее, могут быть заинтересованы в развитии режима независимых национальных государств. Государственный деятель, признающий этот режим наилучшей формой мироустройства, не намерен, подобно Наполеону, ниспровергать всё существующее с целью навязать этот идеал повсюду. Да, он и не считает себя способным диктовать соответствующую политику в каждом случае. И тем не менее, режим независимых национальных государств является для него образцом, который он держит в поле зрения, взвешенно и умеренно участвуя в его обсуждениях и решениях, никогда не ввергая себя в догматическое безумие. Это означает, что там, где независимость конкретного народа выходит за рамки возможностей его поколения, он не будет тратить ресурсы на продвижение этого дела. Там, где применение принципа национального самоопределения нанесет ущерб его нации или важному союзнику, или установит нестабильный, враждебный или вредоносный режим, он будет против. В то же время, продолжая рассматривать свободу наций как благо, которое следует принимать во внимание, он в редких случаях будет энергично добиваться создания нового национального государства или распада несостоятельного ненационального государства. И он с удовольствием воспользуется возможностью положить на чашу весов своё влияния в пользу нации, чьи очевидные потребности и возможности таковы, что позволяют верить в то, что ее независимость будет благом для нее самой и других.

Режим независимых национальных государств это не план нового мира, который можно построить на дымящихся руинах старого усилиями одного-двух поколений святых активистов. Это скорее далекая цель, путеводная звезда, компас, дающий общее направление и цель практике международных дел. Каждый государственный деятель, справедливо сосредоточенный на интересах и чаяниях собственной нации, вероятно, лишь ограниченным образом может способствовать медленному, великому продвижению этого режима, возникающего в течение столетий.

 

XVIII: Некоторые принципы режима национальных государств

Режим независимых национальных государств поддерживается путем соблюдения определенных практических принципов. Однако, поскольку режим национальных государств видится лучшим политическим порядком, с течением времени эти принципы перестают рассматриваться как лишь практические. Они становятся естественными обязательствами, естественными законами для наций. Фактически, то, что сегодня ошибочно называют "международным правом", происходит, как раз, из такие практических правил, которые стали считаться "естественной" моралью, начиная с авторов семнадцатого века. Здесь будет полезно упомянуть некоторые из этих принципов.