Unknown

На аэродроме марокканцы из 31-го саперного батальона использовали утреннюю передышку для ремонта пробитых стальных плит взлетно-посадочной полосы. Снаряды противника разносили ее на куски, пока от нее не осталось всего 600 метров. После нескольких поспешных ударов кувалды и сварки под ведущимся вслепую беспокоящим артиллерийским огнем, взлетная полоса стала пригодна в пределах 1000 метров. 19 марта, дальнейшая правка и латание снова сделают ее работоспособной в пределах 1500 метров. Работа саперов окупилась. В 10.55 санитарный самолет, пилотируемый лейтенантом Бисвангом успешно приземлился и забрал двадцать три раненых, лежавших в открытых траншеях возле рулежной дорожки. Майор Дард подошел вплотную сзади и начал катиться по полю, когда его накрыл минометный залп, пробивший хвост самолета и серьезно ранивший врача, находившегося на борту. Два вертолета 1-й эвакуационной роты легких вертолетов постигла та же участь. Первый приземлился прямо возле главного госпиталя и смог погрузить на борт одного раненого. Другой вертолет попытался совершить посадку на КП 9-й мобильной группы, где подполковник Гоше был убит пятью днями ранее, но ему дали отмашку уходить, прежде чем он смог приземлиться.

В ту ночь майор Жак Герен нашел решение проблемы ночной посадки, которое некоторое время позволило эвакуировать большое количество раненых. Один французский С-47 будет действовать как «приманка» и летать над долиной на высоте сброса грузов с парашютом, что бы гарантированно привлечь внимание большинства зенитчиков противника. В то же время, самолет с погашенными бортовыми огнями, и почти зафлюгелированными пропеллерами при помощи очень немногочисленных узконаправленных фонарей, наводящих его на полосу, попытается спланировать на ВВП. Среди пилотов разгорелись жаркие споры о том, что опаснее — играть в приманку, или приземляться на затемненный аэродром под огнем артиллерии. Тем не менее, уловка работала до 27 марта, когда осветительная мина, выпущенная в неподходящий момент с «Югетт 6», ярко осветила взлетно-посадочную полосу и выдала схему коммунистам. Таким образом, были отправлены 223 раненых, а еще 101 эвакуирован вертолетами, предоставив, по крайней мере, кратковременную передышку сильно перегруженным госпиталям долины.

На земле изменился характер давления со стороны коммунистов. Поскольку внешний периметр обороны Дьенбьенфу прочно удерживался в руках Вьетминя, генерал Зиап решил перейти на более экономные методы осады. Тысячи кули начали прибывать в долину, и вскоре начали рыть огромную систему соединительных траншей, предназначенную для того, чтобы в конечном итоге полностью окружить укрепрайон. В 15.25 де Кастр сообщил Ханою, что траншеи, вырытые всего в километре к югу от опорного пункта «Элиан», теперь достигли Нам-Юм, перерезав таким образом лучшую прямую дорогу между Дьенбьенфу и ОП «Изабель». До сих пор «Изабель» действовал как подчиненный Дьенбьенфу и в значительной степени полагался на ежедневные конвои, которые продолжали пробиваться сквозь засады коммунистов, забирая раненых и доставляя припасы. Теперь изоляция «Изабель» стала весьма вероятной.

Пятница, 19 марта 1954 года

В течение ночи вертолеты и самолеты С-47 эвакуировали под сильным огнем в общей сложности тридцать шесть раненых. Тяжелые «Летающие вагоны» С-119 американской «Компании гражданского авиатранспорта» теперь сбрасывали огромные грузовые поддоны весом в тонну или больше, и хотя это было эффективно, с точки зрения использования самолетов и возможностей пилотов, огромные поддоны были совершенно неподъемные вручную под огнем противника. Проблема еще более усугублялась, когда такой поддон, обычно груженый боеприпасами или другой взрывчаткой, падал на минное поле и взрывался вместе с ним, или из-за отказа парашютов врезался во французскую траншею или блиндаж со всей ударной силой тяжелой бомбы. В результате, в 20.38 Дьенбьенфу потребовал, чтобы впредь по возможности, сбрасывались меньшие грузы. Было предложено ограничиться индивидуальными упаковками, по 100 килограмм или менее.

На земле началось удушение. Новые траншеи были обнаружены в 600 метрах к западу от ОП «Клодин» и теперь даже самые мелкие патрульные вылазки натыкались на сильный огонь пехоты. О влиянии на моральный дух одинокого де Кастра можно догадаться по совершенно секретному сообщению, которое он в 15.00 отправил лично генералу Коньи. Он предвидел скорое падение Дьенбьенфу «за которым последует неизбежное падение «Изабель». Де Кастр запрашивал разрешение для подполковника Лаланда и его людей в ОП «Изабель» взорвать свою артиллерию и пойти на прорыв в направлении Муонг-Хуа и Мыонгсай в Лаосе.

Ответное сообщение Коньи было уклончивым по данному вопросу и содержало небольшое ободрение на будущее: