Unknown

— Мы убьем их всех, – обещаю я. – К тому времени, как мы закончим, ты действительно станешь кровавой принцессой.

Моей кровавой принцессой.

Огонь вспыхивает в ее глазах, и решимость застывает на ее лице.

— Нет. Я буду кровавой королевой.

Боже, все еще такая свирепая.

Это заставляет все, что я чувствовал к ней в Академии, вернуться с новой силой. Я бы ничего так не хотел, как завладеть ее ртом и ощутить ярость на ее языке, но сейчас не время.

Я собираюсь потребовать плату, которую она мне должна, как только мы окажемся на острове. Она будет согревать мою постель по ночам, а взамен я убью ее врагов.

Я буду владеть ее телом, ее разбитым сердцем, ее непоколебимым духом.

Я помогу ей занять подобающее ей место в семейном бизнесе, одновременно удовлетворяя свою тягу к ней.

Глава 15

УИНТЕР

Выходя из самолета, земля кажется мне чужой под ногами. Месяц назад это был мой дом. Все было знакомо.

Теперь это напоминание о том, что я потеряла.

Я держу голову высоко поднятой, когда иду к особняку. Входная дверь открывается, и Дана, экономка, начинает улыбаться, пока не видит троих мужчин позади меня. Ее глаза возвращаются к моим, и я вижу, как на ее лице появляются вопросы.

Я останавливаюсь перед ней и качаю головой.

— Это всего лишь я. Они мертвы.

Губы Даны приоткрываются от шока, и, не в силах заботиться о ее чувствах, я начинаю идти к лестнице. Я поднимаюсь по ним с тяжелыми ногами, и только когда я сворачиваю в коридор и скрываюсь из виду, я снова останавливаюсь.

Опустошение последних двадцати четырех часов превращает мое сердце в кровавое месиво в груди.

Мои ноги начинают двигаться, и я обнаруживаю, что открываю дверь папиной спальни. Мои глаза осматривают его вещи, и это усиливает непрекращающуюся боль в моей груди.

На протяжении всей моей жизни он в основном уезжал по делам, но время, которое мы проводили вместе, было бесценно.

Я вынимаю ключ из замка и, захлопнув дверь, запираю ее. Я подхожу к комнате Шона и вхожу внутрь.

Боже, я все еще чувствую его запах.

Я беру рубашку, лежащую рядом с корзиной для белья, и смотрю на нее.

Мне так жаль, Шон.

Мой подбородок начинает дрожать, когда слезы затуманивают мне зрение. Прежде чем они успевают упасть, я кладу рубашку в корзину для белья и выхожу из комнаты. Я запираю дверь, не желая, чтобы кто-то вторгался в их личное пространство.

Бросив взгляд налево, мой затуманенный взгляд фокусируется на двери Киллиана.

Каждый мускул на моем лице напрягается, когда меня переполняет печаль. Мои ноги сами находят дорогу к его комнате, и когда я толкаю дверь, тихое рыдание срывается с моих губ. Я вхожу внутрь и закрываю за собой дверь. Медленно я окидываю взглядом его безделушки и его любимое пальто, висящее на спинке стула.

На прикроватном столике только одна фотография в рамке. Это та, что сделала мама. Киллиан и я прогуливаемся по заднему двору нашего дома в Ирландии.

Вид его, такого молодого, с прямой осанкой и готовностью защитить меня, лишает меня последней силы воли. Слеза спиралью скатывается по моей щеке, и, прерывисто вздохнув, я оглядываю его комнату. Мой взгляд падает на его стереосистему, и, придвигаясь ближе, я проверяю, какой диск у него есть.

The Wailin’ Jennys.⁵

Я выбираю The Parting Glass и нажимаю воспроизведение.

Когда их гармоничные голоса наполняют воздух, я закрываю глаза, и начинают катиться слезы.

Киллиан.

Ты должен был быть со мной до самого конца.

Мой защитник.

Мой друг.

С самого моего первого воспоминания, ты был рядом. Каждый день.

Ты любил меня больше, чем кто-либо другой.

Как я, по-твоему, справлюсь с этим без тебя?

Ты не научил меня, как жить без тебя.

Моя печаль охватывает меня, когда мои плечи начинают подергиваться, и я позволяю себе оплакать потерю человека, которого любила больше всего на свете.

Когда звучат последние аккорды песни, я шепчу:

— Спокойной ночи, Киллиан.

Дверь за моей спиной с грохотом открывается, и я оглядываюсь через плечо, когда Дэмиен входит в священное пространство Киллиана.

— Я говорил тебе всегда держаться рядом со мной, – рычит он на меня.

Я поворачиваюсь к нему лицом, но все во мне слишком напряжено.

Взгляд Дэмиена скользит по моему лицу, а затем он сокращает расстояние между нами и притягивает меня к своему телу.

Все во мне хочет положить голову ему на грудь, но, зная, что я не могу, я отталкиваю его и пристально смотрю.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости.

Его глаза встречаются с моими, и они не кажутся такими холодными.

— Ты понесла невыразимую потерю, Уинтер. Это не жалость. Это я показываю тебе, что ты не одинока. У тебя есть моя преданность.

— В твои должностные обязанности не входит утешать меня, – бормочу я, все еще пытаясь восстановить контроль над печалью.