Unknown

Прикрыв веки, я выдохнула, сообразив, что всё это время продолжала сжимать в руках нож, готовая пустить его в ход. Но обошлось. Надо же, смешно, но Рамси выручил, сам того не понимая. Вслушиваясь в затихающие шаркающие шаги, сделала глубокий вдох, только когда они стихли. Вот теперь меня затрясло по-настоящему. Перед глазами темнело от осознавания всего ужаса.

Посмел бы он?

Ни секунды в этом не сомневалась. Он стал ещё омерзительнее.

Меня передернуло. Обведя взглядом комнату, с трудом признала в ней свою прежнюю детскую. Где веселые тонкие занавески с окон? Где гобелен со стены, на котором рукой моей матушки была вышита лесная поляна с милыми зайчатами. Где уют? Где тепло?

Всё те же голые стены, грязь по углам и паутина под потолком. Обернувшись к шкафу, открыла скрипящие дверцы и нахмурилась. Нет, я, конечно, не ожидала увидеть в нем свои прежние наряды. Но одежда здесь присутствовала. Платья. Старенькие, явно застиранные. Передвинув одну вешалку, другую... Вдруг сообразила, что они всё-таки мои, но только я носила их гораздо раньше девяти лет.

— Они принадлежали Даре, — раздался за моей спиной старческий глухой голос. — Я одевала девочку в твои старенькие домашние вещички. В то, что могла найти в кладовых в забытых всеми сундуках.

Обернувшись, уставилась на дряхлую старушку. Сморщенное лицо, подернутые белой пеленой глаза. Глубокий шрам через всё лицо.

— Не узнаешь меня, Астрид? — уголки её тонких сморщенных губ опустились.

— Нянюшка? — с трудом выдавила из себя. — Как же ты так...

Я смотрела на женщину и не могла поверить, что можно вот так состариться за каких-то десять лет.

— Жизнь не пожалела, Астрид. Сначала тебя потеряла, а потом и Дару, и моего мальчика...

— Они у меня, у Ярвена, вернее, — прошептала в ответ. — И Комир, и Дара. Они теперь мои.

Услышав эти тихие слова, она просияла и хоть немного, но преобразилась.

Солнце медленно склонялось к острым кронам вечнозеленых деревьев, пронизывая их ослепляющими лучами. Небо окрасилось в багровый цвет. Кудрявые облака нависали над горизонтом, создавая причудливые узоры.

"Скоро стемнеет" — тревожная мысль кольнула сердце.

Я очень боялась оставаться в этом замке на ночь.

Всё здесь было таким холодным, мертвым и чужим. Отталкивающим. Под окнами комнаты один за другим разгорались кострища. Весь этот красноглазый сброд, оказалось, обитал не в казармах, а ставил палатки прямо во внутреннем дворе замка. Всматриваясь в убранство территории, уже не могла понять, где заканчивается хозяйственная часть и начинаются тренировочные площадки. Исчез и тот невысокий забор, за которым я пряталась, подсматривая за Шимом. Не было и тира, остались лишь торчащие из земли, переломанные у основания бревна, на которых крепились мишени.

Рамси не занимался подготовкой воинов. Зачем? Они ведь не воюют. Они мародерствуют и разграбляют, уничтожая деревеньки с женщинами и детьми.

Стремительно темнело. Небеса наливались кровью, не предвещая ничего хорошего. Жуткое предчувствие грызло душу.

Внизу послышались крики, затем рычание зверя. У костра назревала ссора. Присмотревшись, я легко узнала в неряшливом косматом мужике Шафата, он орал на молодого мага, облаченного в форму. Мальчишка робел и пытался отойти от бешеного перевертыша. Но тот наступал на него, не давая шанса улизнуть. В его рычании я не разбирала фраз. Видела лишь насколько безумным выглядит его морда.

Никто не вмешивался в ссору.

Никто не спешил помочь магу. Все откровенно боялись связываться с красноглазым.

— Шафат, — выкрикнула я, шире открывая почерневшую раму. — Если сам дурак, то что ты кидаешься на остальных? Посмотри на него, да он под мамкин подол ходил, когда твою женщину убивали. Хочешь мести, так заходи в замок. Убей лерда, что разграблял ваши поселения. Мсти, а не как шавка служи ему, кидаясь на молодняк. Или кишка тонка перед собой признать, что духу не хватит вершить правосудие. Ведь тогда придется и себе горло вскрыть. Со мной ведь ты сделал то же, что и они с твоей женщиной. Так что хорошо, что она умерла и не видит, во что ты превратился. Представляю её разочарование, если бы она увидела тебе сейчас.

Медведь зарычал, тряхнул космами, задрал голову и пошел к стене прямо под окно. Молоденький маг, не будь дурак, быстро отскочил в сторону и убрался с внутреннего двора подальше.

Улыбнувшись, я проследила за ним и вновь вернула свое внимание медведю.

Он скалился и зачем-то царапал толстыми когтями местами уцелевшую известку на стене.

— Что, уже и говорить нормально разучился? — поджав губы, произнесла уже куда тише. — Как же быстро ты опустился на самое дно. Слабак!

— Они убили её, и никто не искал виноватых! — вдруг закричал Шафат. — Я убью всех! Убью тебя, чтобы страдал он. Страдал, как я! А всем вокруг будет плевать! Пусть он почувствует то же, что и я. Пусть все они прочувствуют! Жаль, лису не убил, но ничего — смерть Тагара тоже радует.