Unknown

Пришлось задержатся минут на пять, погасил светильник, его одна дивчина прихватила, и мы двинули к выходу, довольно плутливым маршрутом, чтобы на часовых или патрули не наткнутся. Однако до лагеря довёл. Часть освобождённых пленных на лапнике лежали, там врачи с ранеными уже заканчивали, ох как тот военврач обрадовался своим девчатам-медикам. На керогазе второе ведро с водой кипятили, источник воды рядом был, скоро чай будет готов, припасы почти все ушли, ну и нам меньше нести, так что стали девчат кормить и поить, когда чай был готов. Я же занимался бюрократией, описывал кого освободил, вносил в рапорты что командованию придётся сдавать. Начал с девчат, потом мужчин. Военную учётную специальность и звание тоже вносил в данные. Надо же, два полковника и целый полковой комиссар. Так всех и записал, после этого и отдал приказ выходить. Кстати, над станцией уже светили ракеты и выстрелы звучали, обнаружили побег. А чернобровая мне всё же поцелуй подарила, при всех, под свист и улюлюканье моих бойцов. Разведчики впереди, я во главе колонны, так и шли по путям, оно так быстрее. Разведчики обнаружили брошенную машину, нашу «полуторку». Как только рассмотрели? Рядом убитые связисты, столб телеграфный поваленный. Давно лежат, если бы не холод, уже пахли бы. А машина не на ходу, двигатель расстреляли, но изучив что там было, прихватили сумку монтёра и «когти», на столбы подниматься. Ремень страховочный тоже нашли.

Так и шли мы прямо по путям. По буеракам с ранеными сложно, а тут темнота скрывала, пока ни одного не потеряли, но один зенитчик очень тяжёлый, военврач беспокоился за него, всё рядом шёл. Километров пятнадцать мы отмахали, разбитый и сгоревший состав видели, обходили по полю, к вони гари перемешивалась вонь горелого мяса. Вот и обошли, двигались всё дальше и дальше. К рассвету отмахали километров двадцать пять, и это имея свободные руки, что позволяло почаще менять носильщиков. А мы за день от моста на тридцать километров ушли, пятьдесят где-то до него получается. Карты была, у немцев в женском бараке взял, но тут ориентиры поди разгляди. Когда рассвело, мы разбили лагерь, ведро полное воды поставили на керогаз, долго ему разогревать такую ёмкость, но хоть дымить не будем мокрыми ветками, деревни рядом были, обошли, разведка докалывала что там пусто, непонятно наши или нет. Я отметил что телеграфные столбы тут целые. Поэтому пока обустраивали лагерь, ранеными занимались, я старшего назначал, это один из моих сержантов, тот там и командовал. А я, прихватив двух бойцов, охранять меня, и поднялся на столб. Подключился к проводам, не сразу угадал правильные, но был сигнал, ответила телефонистка.

Я обрадовался и тут же потребовал соединить меня с Генштабом в Москве, мол, младший лейтенант Одинцов выполнял приказ маршала Шапошникова, хочу доложится о выполнении. Это конечно чушь, но может соединят? Впрочем, маршал был на месте, не смотря на то что было семь утра, и нас соединили. Тот вспомнил меня вскоре, вот и описал как получил назначение, тот подтвердил, это оказалось его решение, и что было дальше. Рассказ краткий, вплоть до спасения наших из плена, сообщив что среди освобождённых командир одной из стрелковых дивизий. По сути штаб этой дивизии. Тот оказывается его знал, даже попросил трубку, то я ответил, что на столбе сижу, оборудование связистов использую, вряд ли тот сюда поднимется, ну и дал свои координаты и где нахожусь. Оказалось, это серая зона, и немцы и наши тут, всё перемешалось, но дальше станция, там наши, нас встретят. Их предупредят. Так что час дал на отдых, чая попили, еды не было, и двинули дальше, а через восемнадцать километров, совсем запалённые, но добрались. Нас действительно встречали, предупреждены были. Раненых сдали, а тут меня раз, двое сотрудников НКВД под руки, настоящие, начальник станции подтвердил, и на эшелон. Как раз где наши раненые были, и спасённые медики, уходил в тыл, а бойцы остались на станции, их включили в состав сборной роты какого-то лейтенанта. Тут формировались подразделении из таких выходящих к своим.