Unknown

Она улыбается и машет рукой. Это не искренняя улыбка, скорее та, которая говорит, что она хочет убить меня и спрятать в кукурузных полях.

Это не произведет хорошего впечатления на семью Хадсона и добрых жителей Блу Бич, если я устрою драку в туалете на похоронах.

Я беру бумажное полотенце и вытираю руки. — Да.

— Все говорят, как хорошо, что ты проделала такой путь ради Далласа. Я имею в виду, что ты была всего лишь его работодателем. Ты так добра ко всем, кто на тебя работает? — Она выдохнула. — Должно быть, это утомительно.

Правда? Это тот путь, по которому она идет?

— Даллас был моим телохранителем в течение многих лет, я узнала его и его семью, так что да, я забочусь о людях, которые работают на меня.

Она выпрямилась, и ее блестящие губы сжались в жесткую линию. — Откуда вы с Хадсоном знаете друг друга?

Цыпочка пытается заманить меня в ловушку.

Как и я, она в платье и на каблуках, так что если она попытается сразиться со мной, у меня может быть шанс. Мне удалось освоить жизнь на каблуках. Я могу сидеть на корточках в них, убегать от людей с камерами, и я даже пару раз боксировала в них для рекламы. Я смогу постоять за себя.

Надеюсь.

— Хадсон теперь работает на меня, — отвечаю я, одаривая ее довольной улыбкой. — Он занял место Далласа.

Да, он со мной каждую ночь.

— Как мило с его стороны. — Она отпускает горький смешок и отходит от двери. — Хочешь знать кое-что смешное? Хадсон ругал Далласа за то, что он работает на тебя, и постоянно просил его уволиться. Помнится, однажды он назвал тебя избалованной дивой, но он хороший брат, поэтому я уверена, что он продолжит выполнять работу, пока не вернется домой. Ты ведь знаешь, что он всегда будет возвращаться сюда?

От ее слов у меня кружится голова, и я благодарна, что она больше не загораживает дверь.

Кто начинает срач на похоронах?

Я пожимаю плечами. — Думаю, он передумал. Кажется, у него неплохо получается. Может, это его призвание.

Она хмурится. — Сомневаюсь.

Я принужденно улыбаюсь ей, поворачиваюсь и выхожу из комнаты.

***

— Могу я показать тебе город? — спрашивает Хадсон, когда мы выходим из похоронного бюро. Его рука ложится мне на спину, когда он ведет меня по тротуару. — Мы можем взять кекс в пекарне «Магнолия» или сэндвич в закусочной?

Я оглядываюсь по сторонам. — Ты уверен, что это хорошая идея, учитывая все эти любопытные взгляды?

— Они подумают, что я веду себя как джентльмен и составляю тебе компанию.

— А как же Даллас?

— Он и Мейвен встречаются с пастором. Даллас не знает, как лучше объяснить все ей. Она знает, что ее мамы больше нет, но он хочет убедиться, что она знает, что Люси на небесах.

— Бедняжка. Я даже не могу представить, через что она сейчас проходит.

— Мейвен сильная, как ее мать.

Наступает затяжное молчание.

Она прерывается, когда он хлопает в ладоши. — Итак... как насчет кекса?

Я улыбаюсь. — Только если ты поможешь мне потом отработать калории.

— Ты, блядь, не сомневайся в этом.

Люди останавливают нас, чтобы обнять Хадсона и поприветствовать его дома, когда мы идем по тротуару, усыпанному красивыми цветами. Они выражают соболезнования по поводу его потери, а затем представляются мне. Все они дружелюбны. Блу Бич совсем не похож на Лос-Анджелес.

Хадсон указывает на все достопримечательности и места, где он и его друзья доставляли больше всего хлопот. Он рассказывает мне о своей блестящей идее обклеить туалетной бумагой беседку для розыгрыша на выпускном вечере, в результате чего его арестовали. В качестве наказания он делал маникюр в местном доме престарелых. Мы заканчиваем нашу экскурсию, остановившись у магазина с ярко-желтой дверью.

Когда мы входим, звенит колокольчик, а в небольшом помещении много столиков. Здесь пахнет раем и калориями. Ты входишь и понимаешь, что покинешь это место на десять фунтов тяжелее.

— Вот дерьмо, — говорю я, когда мы направляемся к стеклянному прилавку с огромным количеством кексов. — Я хочу один из них.

Хадсон смеется. — Я могу это устроить.

Женщина средних лет в ярко-розовом цветочном фартуке с полосками глазури на нем усмехается из-за прилавка. — Я знала, что ты не сможешь устоять перед одним из моих красных бархатных кексов, приехав домой. Я знаю, милый, что ты весь день выслушивал соболезнования, поэтому позволю моим сладостям говорить за меня. — Она поворачивается и берет большую коробку с кексами. — Я планировала отнести их твоему брату после закрытия, но могу отдать их тебе, пока ты здесь. Передай их Далласу и его ангелу. Я не возражаю, если ты возьмешь несколько штук для себя.

Хадсон с улыбкой берет у нее коробку. — Хорошо, Мэгги. Я ценю это. Вы знаете, как Мейвен любит ваш магазин.

Мэгги смотрит на меня. — А что я могу подарить тебе, милая?

Вариантов так много.

Еще десять минут назад я не была голодна, но вдруг мой желудок заурчал.

— Что вы предлагаете?

Она указывает на Хадсона. — Барнс, похоже, питают слабость к моему красному бархату, но у меня есть новый клубничный кекс, который в последнее время пользуется большим успехом.

— Тогда клубничный.

Хадсон платит за наши кексы, и мы садимся за столик у окна.