Unknown

Мама хочет возразить, но я знаю, что перед Кристиной она не осмелится. Клаудия заканчивает все мыть и приводить в порядок. Она стоит ко мне спиной. Года сотворили с ней чудо. Ее тело стало гораздо более женственным, зрелым, ее изгибы – более выраженными. Это платье обтягивает ее тело как вторая кожа, огненные волосы собраны в высокий хвост. Мой мозг под действием алкоголя заставляет меня представлять, как я хватаю эти волосы, в то время как беру ее сзади на кухонном столе.

Она уже не та невинная девочка пятнадцати лет. Это женщина, которая неплохо смотрелась бы голой в моей постели, женщина, которую я бы трахнул жестко.

Было бы так просто задрать это платье…

Хватит.

Трясу головой, выбрасывая эти глупые похотливые мысли. Решаю заговорить.

- Устала?

Она явно напрягается, перед тем, как повернуться ко мне. На какой-то момент она просто смотрит на меня своими глазами, наполненными огнем и чем-то еще… Страхом? Желанием? Не знаю. Воздух между нами меняется, и напряжение между, которого я до этого не испытывал, можно пощупать.

- Нет, – голос мягкий, но резкий.

Часть меня хочет спросить у нее насчет здоровья матери, как дела в университете, но мне не важно, она уже не моя подруга. Это просто женщина-обслуга, и я хочу, чтобы это было для нее кристально ясно.

- Нет? Я думаю, тебе следовало ответить: «Нет, сеньор». Или ты забыла, как обращаться к хозяевам этого дома?

Ее взгляд твердеет. Заметно, что она хочет сказать мне что-то, но не делает этого.

- Нет, сеньор, – несмотря на то, что она гневно растягивает последнее слово, меня наполняет радостное чувство от того, что она все же это сказала. Клаудия всегда была такой жесткой и дерзкой, как рыжий цвет ее волос. Ей не просто прогибаться, отчего мне еще сильнее хочется ее прогнуть.

- Принеси полотенца и сэндвичи в мою спальню, – холодно приказываю.

Она просто кивает, и я выхожу.

***

Клаудия

Нет, сеньор?

Он определенно не рад мне. Не могу поверить, что он все еще таит на меня обидки за то, что произошло сто лет назад. Ему нужно пережить это, перевернуть страницу. Или, возможно, он уже даже этого не помнит и просто хочет относиться ко мне как к тому, кем я являюсь. Прислуге.

Нехотя я стучу в его дверь свободной рукой, потому что другой я прижимаю к себе полотенца и держу поднос с сэндвичами. Нервно сглатываю, потому что меня волнует факт нахождения с ним в его спальне.

Артемис открывает дверь, и когда я его вижу, начинаю сжимать поднос еще крепче. Его рубашка расстегнута почти до пупка, открывая крепкую грудь. Я отвожу взгляд и протягиваю ему все, что держу в руке.

- Ваши полотенца и сэндвичи, сеньор.

Ненавижу, что должна называть его так. Когда ничего не происходит, снова смотрю на него. Он проходит дальше в комнату.

- Положи полотенца на кровать, а сэндвичи на тумбочку.

Я не хочу туда входить, но послушно делаю это. Первое, что я слышу, это включенный душ. Я сощуриваю глаза и тогда слышу женский голос из ванны.

- Артемис, я жду тебя.

Оу, эта женщина здесь, с ним, в его спальне.

Неизбежно, воспоминание врывается в мою голову, когда мы с ним сидели на полу перед его кроватью много лет назад и играли в монополию.

Я оглядываюсь вокруг.

- Тебе бы порядок навести, я слышала, что такое может отпугивать девушек.

- Девушкам в мою комнату вход закрыт. – Артемис говорит твердо.

Я поднимаю бровь.

- А я по-твоему кто?

- Ты – исключение.

Полагаю, что уже не только я, хм?

Неприятное чувство поселяется в моем животе, но я отказываюсь признавать это, потому что мне все равно, ну или, по крайней мере, должно быть все равно. Артемис стоит с другой стороны кровати со скрещенными на груди руками. Смотрит на меня. Его глаза ищут мои, но я их прячу, быстро все раскладывая, чтобы скорее выйти.

Я так сконцентрирована на складывании полотенец на кровати, что когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, застываю при виде Артемиса, блокирующего собой дверь. Что он делает?

Я решительно направляюсь к выходу, но он не сходит с места.

- С вашего позволения, сеньор.

Он молчит.

Между нами слышится только вода в душе. Меня парализует, когда я вижу, что он расстегивает оставшиеся пуговицы на рубашке. Его плечевые мышцы напрягаются, когда он стягивает ее с себя полностью. Я устремляю свой взгляд в стену, ненавидя то, как краснеют мои щеки. Какого черта он творит?

Слышу его приближающиеся шаги, и осмеливаюсь снова посмотреть на него.

- Сеньор…

Он наклоняется ко мне, и у меня включается режим боевой готовности, я вот-вот оттолкну его, как слышу его шепот у уха:

- Постирай ее, она одна из моих любимых, – он кладет рубашку мне в руки и идет в ванную. – Выходя, закрой дверь как следует.

Мне хватает одной секунды, чтобы вылететь оттуда.

Я так быстро шагаю по коридору, что не замечаю Аполо до тех пор, пока не оказываюсь прямо перед ним.

- Хэй, куда так торопишься?

Он в своей пижаме, волосы растрепаны, выглядит очень мило. Я улыбаюсь ему.

- Никуда, просто устала.

Его глаза падают на дверь Артемиса, а затем снова возвращаются ко мне.

- Все в порядке?

- Да, все хорошо.

Он берет меня за руку.

- Хочешь… пойдем ко мне в комнату?