Unknown

Элором в моей кровати он точно должен поинтересоваться, несмотря на невозможность сексуальной близости. А я объяснять не хотела. И врать тоже.

В обеденный перерыв в дверь постучали. Я как-то сразу поняла, что это Дарион, хотя полагала, он зазовёт меня вечером для разговора в менее официальной обстановке.

– Войдите!

Это действительно был он. Слегка помятый после вчерашнего, мрачный.

Дарион решительно подошёл к креслу для посетителей и за миг до того, как сесть, наложил на нас звуконепроницаемый щит.

На этом его решительность будто кончилась. Тревожно скрипело под Дарионом кресло, а он сцепил пальцы и как-то странно смотрел на меня.

Молчал.

Я не понимала, почему немного злюсь на него, хотя принимаю его мотивы.

Аранским нужна избранная для наследника. Дариону хочется обратный билет во дворец.

Всё более чем прозрачно, его действия разумны. Он и мне местечко возле потенциальной избранной аккуратно выбивал.

И всё же было чувство, будто что-то не так, у событий какая-то неведомая подоплёка.

Наверное.

Я не могла сказать точно, не могла даже объяснить, в чём причина этого смутного предчувствия.

– Что ты от меня скрываешь? – прямо спросила я.

Иногда прямолинейность – лучшее оружие.

Едва заметно улыбнувшись, словно получил долгожданный вопрос, Дарион неловко потёр лоб:

– Сейчас я не могу тебе об этом сказать.

– Почему?

Он посмотрел на меня так грустно, с таким сожалением… вздохнул. Поднявшись с натужно скрипнувшего кресла, Дарион обошёл стол и присел рядом со мной на корточки. Даже так наши лица оказались почти на одном уровне. Нездоровая бледность не портила его немного грубоватой, но эффектной красоты.

– Ри, я люблю тебя. Может, я не умею это правильно выражать, не могу помочь тебе справиться с прошлым, порой просто не знаю, что делать, как поступить, как реагировать на твои поступки. Но я очень тебя люблю. И я хочу, чтобы ты помнила об этом, если вдруг возникнет ситуация, в которой может показаться, что я задумал что-то дурное…

Он говорил искренне. От таких разговоров чешуя полезла, я вглядывалась в тёмные глаза Дариона, но это не давало ни малейшего понятия о его чувствах. И тогда он просто снял свой ментальный амулет, позволяя почувствовать и его безмерную нежность, и безмерную печаль, и всё это с нотами тревоги, волнения и ощущения, что совершает большую ошибку.

Что-то определённо происходило.

– Только не говори, что ты ввязался в заговор! – В его эмоциях полыхнуло что-то такое, от чего я закрыла лицо руками и судорожно вздохнула. Только заговора в империи не хватало. Но надо мужаться. Я опустила руки на колени и попыталась взглянуть на всё рационально. – Ладно, рассказывай, во что влез.

– Тебе нельзя об этом знать, даже то, что я говорю об этом с тобой сейчас вот так – уже плохо. Но я хочу, чтобы ты знала: я не задумал ничего дурного.

– Почему сейчас? Это как-то связано с тем, что Валерия может оказаться избранной принца Арендара?

Может, предположение о том, что принцу эту красавицу подсунули, не так уж далеко от истины, и Дарион в этом участвует?

– Нет, – он вроде не лгал. Вроде. – Артефакт вполне может не признать её избранной. Но её надо сберечь.

Её надо сберечь – сама формулировка, эмоции. Ассоциация: кабинет Элора, документы о поступлении нового сотрудника в особый отдел ИСБ. Сотрудника Видящего. «Его надо сберечь», – сказал Элор, подписывая бумаги, по которым этому пареньку назначали охрану. И хотя он поступил на службу тайно, хотя его охраняли, от смерти это не спасло.

В предках у Валерии были Видящие.

И ситуация слегка перевернулась: заполучить ручную Видящую, никому об этом не сказать, а потом с её помощью красиво разоблачить служителей культа Бездны, ведь она сможет увидеть невидимые в пассивном состоянии метки на их лбах. Получить награду за то что сберегли ценный кадр и раскрыли преступников. Даже логика в этом есть: учитывая стопроцентную и быструю смертность новых Видящих после Ночи слепоты, очевидно, что агентов среди всех структур, от Академии до ИСБ, у культистов хватало.

В этом случае в деле должен быть замешан как минимум Эзалон (а у Дариона с ним дружеские отношения, раз он рассчитывал, что тот без вопросов обеспечит нам двоим алиби), а как максимум – сам ректор Дегон. Изгнанник собственного рода жаждет вернуть власть на старости лет?

Впрочем, я могла ошибаться. Дарион не выглядел настолько отчаявшимся, чтобы планировать такое сомнительное мероприятие.

Может, он просто отвлекал меня от реальной цели? Заявление о необходимости сберечь Валерию было искренним, но она же студентка, Дарион её наставник, он мог действительно желать её защитить – как свою подопечную, как и любого другого из его подопечных.

– Почему бы не рассказать всё мне? Или хотя бы часть? Считаешь, я легко тебя предам после того, как согласилась стать женой? – я надеялась вывести его на разговор, но Дарион глубокомысленно напомнил:

– Даже самый лучший менталист может оказаться под чужим влиянием.

– Отлично! Ты ещё и навыкам моим не доверяешь. Чудесно!