Unknown

- Хорошо. Попробую...

Я обнял его.

- Лети, - сказал. – Лети к свету.

Внизу, у мотоцикла, мой племянник стоял среди битых черепков и прижимал свою девушку. Оба они плакали. Я медленно подошел, шаркая сапогами по пеплу. Пепел и пыль. Коснулся плеча.

- Уже пора.

- Нет! –вскрикнул Павел. – Позволь ей остаться!

- Это от него не зависит, - сказала Магда. – Я обязана. Отпусти меня.

Девушка поцеловала Павла и подошла ко мне. Я обнял ее худенькое тело и в очередной уже раз этой ночью столб белого света вонзился в пурпурное небо мира Между.

Возвращаясь пустыми улицами, мы оба молчали. Только колеса вздымали пепел. Пепел и пыль...

Утром я застал Павла сидящим в кровати. Он недоверчиво качал головой.

- Если бы... ты знал, что мне снилось... – выдавил он из себя. – Это было... Наверное, я с ума сошел. И ты, дядя, тоже мне снился.

- Да, после таблеток случаются кошмары, - мягко сказал я ему.

- Странно, - сообщил племянник. – Я чувствую себя гораздо более спокойным. Как будто бы вновь мог жить. Не понимая. Как-то со всем этим согласился.

Я лишь кивнул.

Ушел он после завтрака. Оделся, побрился, собрал сумку и вызвал такси. Поблагодарил мне. Сказал, что теперь уже справится.

Я уселся на террасе и поглядел на сливы. Подумал, что теперь какое-то время не буду работать.

Потом я очень долго ничего не слышал о своем племяннике и даже не пытался узнать, как у него дела.

Где-то через месяц я получил посылку без обратного адреса. Обычный, пузырьковый конверт. В средине не было письма, всего лишь две квадратные коробочки из прозрачного пластика. В каждой из них лежал кружок отполированного чистого золота, на котором была отпечатана неправильная окружность с упрощенным резным изображением прыгающего дельфина и нечеткими греческими буквами.

Обол.

Мне подумалось, что следует как-нибудь позвонить племяннику и спросить, как там его бывшая, но знал, что этого не сделаю.

Я извлек монеты из коробочек и закрутил их на столешнице. Вращались они с пронзительным звуком, захватывая свет офисной настольной лампы.

Обол для Магды.

И обол для Лилит.

Пепел и пыль... – подумал я.

 

ГЛАВА 1

 

- Осторожнее с шипами, - сказал мой умерший приятель. Над его головой по серо-грязному небу клубились и неестественно быстро плыли облака. Все тонуло в желтом, предгрозовом свете, словно вирированная фотография цвета сепии. – Будь осторожен с шипами.

Я хотел что-то сказать, только у меня сложилось впечатление, будто кто-то склеил мне губы пластырем. Мой мертвый приятель свисал с креста, тяжело, словно на готическом распятии. Пальцы у него были искривлены, словно когти, полосы ржавой, практически черной крови скатывались вдоль плеч, но ни в запястья, ни в верх скрещенных ступней плотницких гвоздей не вбивал. На деревяшке он висел благодаря шипам, что полностью покрывали и столб, и поперечину. Мой праведный приятель. Пригвожденный десятками твердых, словно железо, и длиной с ладонь шипов, словно бы крест был африканской акацией.

Я не мог ничего сказать, не мог кричать. Схватился за лицо, но между носом и подбородком нащупал лишь гладкую кожу. Мои уста исчезли. Собственных уст я не обнаружил!

Мой приятель задыхался, свисая с перекладины, его легкие были размозжены собственным весом. Он поднимался на руках и пробитых ступнях, раздирая плоть колючками и выпуская очередные потоки крови. Приподнялся к обезумевшему небу, пытаясь вдохнуть.

- Поосторожнее с...

И вот тут зазвонил телефон.

В мир живых я выпал словно всплывающая подводная лодка. Мне казалось, что действительность взрывается вокруг меня, будто вода, что она распадается в фонтане серебристых капель.

Я же сидел среди смятой постели, хватая воздух, будто рыба.

Телефон продолжал звонить. И нет ничего хуже, чем звонок проклятого аппарата посреди ночи. Никогда он не обещает ничего хорошего. Понятия не имею, почему, но обитателей этой планеты телефонные звонки никогда не будят для того, чтобы сообщить, что они выиграли миллион баксов, что они унаследовали крупное состояние, что их взяли на работу или номинируют на награду. Врач не позвонит тебе в три часа ночи. Чтобы сообщить, что ты, все же, здоров. Такие вещи могут и подождать. А вот чтобы информировать тебя о том, что кто-то из твоих близких умер, что ты разорен, что тебя депортируют в Монголию, что нечто сгорело, или что началась эпидемия – тебе сообщат незамедлительно, будут стучаться в твою дверь, вытащат из ванны или выволокут из постели. Совершенно как будто бы они не могли вынести мысли, что еще несколько часов ты будешь жить нормально, и теперь тебе желают без малейшего промедления завалить небо на голову. Единственное, что не может подождать до утра, это как раз те вещи, с которыми ты ну ничего сделать не сможешь.

Раздался очередной сигнал, безжалостный электрический сверчок. Потом две секунды тишины, которые мне требовались, чтобы сориентироваться: кто я такой, где проживаю, и что это за штука – телефон. Когда он раззвонился снова, я еще раздумывал, снимать ли трубку.

И. конечно же, ее поднял.