Unknown

Неподалеку от них сидел Абдулов, как всегда, в окружении многочисленной свиты. Звезда... Интересно, он уже успел навестить казино? Я с Абдуловым познакомился на благотворительном мероприятии «Задворки», где собирали средства на реставрацию церкви рядом с «Ленкомом». Саша выходил на сцену и представлял меня:

— А это Марк Рудинштейн, новый русский.

— Я не новый русский, я старый еврей, — возражал я.

Собирали мы пожертвования пару лет, а потом мне сказали: «Марк, ты с ума сошел? Сколько денег надо, чтобы отреставрировать одну церковь? Есть подозрение, что собранные средства уходят совсем в другое место. Абдулов игрок, он не вылезает из казино. Никто не знает, сколько он там просаживает, но суммы, говорят, астрономические».

Я тогда не очень поверил, но вскоре мы вместе с Сашей поехали в Лас-Вегас. Абдулов действительно постоянно торчал в казино и проиграл очень много, занял несколько тысяч долларов у меня, да так и забыл вернуть.

К сцене подошел бритоголовый парень и шлепнул на пианино купюру. «А сейчас для пацанов из Казани прозвучит песня «Атас»!» — громко объявил солист.

Братва всячески выпендривалась друг перед другом.

Через десять минут уже для «парней из Солнцево» зазвучал «Владимирский централ». Потом была «Мурка»...

Я заметил, как директор Абдулова что-то прошептал ему на ухо. Едва отгремела песня, оба направились к музыкантам. Саша взял микрофон и сказал: «А сейчас для работников МУРа прозвучит песня «Наша служба и опасна, и трудна».

Честно говоря, я удивился этому выпаду. Вокруг самого Абдулова постоянно крутились «пальцеватые» ребята. Он был им необходим как пропуск в высокие кабинеты. Саша поддерживал в окружающих полную уверенность, что он накоротке с начальством: «Попасть на прием к мэру Москвы?

Нет проблем, я сейчас позвоню его помощнику». Не думаю, что высокое начальство считало его таким уж близким другом. Но братва в это верила, и Саша имел у нее открытый кредит.

Как только раздались первые аккорды, братки в полном составе встали и, оставив на столах закуску и выпивку, вышли из ресторана.

Влад внимательно посмотрел на меня.

— Не волнуйся, Марк. Все будет в порядке. Давай спокойно поедим.

Вскоре абдуловская компания попросила счет.

— Марк, это не у тебя телефон звонит? — спросил Влад и махнул рукой официанту.

Реклама

«Номер засекречен». Я поднес трубку к уху:

— Выйди на улицу. Тебя ждет сюрприз.

— Слушай, ты, — начал я, но в ответ услышал отбой.

Я достал портмоне, трясущимися руками вытащил несколько купюр, положил на стол и бросился к дверям.

— Марк, Марк, постой! — Влад догнал меня на крыльце, схватил за плечо. — Что случилось?

На аллее уже дрались. Я услышал крик «Саша, берегись!» и бросился вперед. На земле в неверном свете фонарей лежал человек. Кто-то рядом произнес срывающимся от волнения голосом: «Абдулова зарезали!»

Я закрыл за собой дверь номера и рухнул в кресло.

Несмотря на теплую южную ночь, меня бил озноб. События последних часов казались сном...

На аллее стоял бледный, но живой и невредимый Абдулов. А на земле корчился его директор. «Ножевое ранение, — быстро осмотрев рану в свете зажигалки, сказал Саша. — Неглубокое вроде, но кровищи...»

Через полчаса истекающего кровью директора увезли в больницу. Наряд милиции «вошел в положение», шума поднимать не стали. Все разошлись по своим номерам, и я наконец остался один.

В голове не было ни единой мысли. Мобильный опять завибрировал.

«Не спится? Правильно. Собирай триста штук, и чтоб без фокусов. Как передать — скажу позже, телефончик не выключай.

Адьес, амиго».

Я выслушал это молча и вяло подумал, что хорошо бы выпить. Тут в дверь постучали.

— Так и думал, что не спишь, — Масков поставил на стол непочатую бутылку и достал из мини-бара стаканы. Каждый аккуратно протер салфеткой и только после этого разлил виски.

Выпив, мы несколько минут сидели в полном молчании. Влад явно ждал объяснений.

— Ты, конечно, можешь сказать, что я лезу не в свое дело, — начал он. — Но хотелось бы знать, что тут происходит. Ежу понятно, что это не братва устроила, — я их видел, они внизу в баре гуляют.

— Влад, — вздохнул я, — ну зачем тебе впутываться в это дерьмо?

Радуйся жизни, наслаждайся солнцем, морем... Хотя что тебе Сочи после Майами...

— Марк, я, помимо всего прочего, твой друг. Давай, выкладывай. Тебе надо с кем-то поговорить.

А ведь он прав. Мне действительно необходимо поделиться тем, что навалилось на меня в последние часы. И я без утайки выложил ему про выходку Народного на пресс-конференции, ссору с Министерством культуры, отказ Швыдкого приехать на открытие. Умолчал только о звонках с требованием денег.

Масков позвенел льдинками в стакане.

— Ну, про главное дерьмо ты явно умолчал. А оно есть, я не сомневаюсь. Особенно после того, что произошло сегодня вечером.

— К фестивалю это не имеет отношения.

— А по-моему, очень даже имеет. Я ведь не слепой. Видел, как ты ломанулся из ресторана. Ты знал, что это случится.

И я решился.