Unknown

Я прекрасно понимала, что, каким бы влюбленным ни был мужчина, он устанет бороться за тебя рано или поздно. Особенно, если ты оказываешь такое же сопротивление, которым блистала я. Откровенно говоря, я сопротивлялась только первый месяц после нашей встречи. Даже по дороге в Майами я была на волосок от того, чтобы броситься ему на шею и сдаться. Только отголоски обиды от его предательства год назад не позволяли мне этого сделать. Но я справилась с этим и поняла, что хочу быть с ним, независимо от нашего прошлого.

Дальше я противилась по инерции. Мне нравилось чувство, когда он боролся за меня, я упивалась властью, которую имела над ним, и получала какое-то извращенное удовольствие от того, что ломала его и наступала на горло его гордости. Знание того, что такой мужчина как Джордж Мун переступает все свои границы только для того, чтобы быть рядом со мной, подкармливало монстра внутри меня. Того, который создавал этот беспорядок в моей голове. Того, кто нашептывал мне способы посильнее ужалить Муна. Тогда я не отдавала себе отчет в том, как больно это могло его ранить. Только сейчас, вновь встретившись со своим психологом и разложив все по полочкам, я осознала наконец, что творила с любимым мужчиной.

Подсознательно я все еще хотела мести. В своей голове и сердце я его простила, но не позволила себе отпустить обиду. Это и помог мне сделать психолог, когда вывез меня в лес, заставил написать на бумаге все обиды, сжечь ее и изрядно поплакать, прощаясь с прежней беспорядочной Роуз. Я кричала, плакала, меня три раза вырвало, но я с этим справилась и благодаря этому акту стала свободной. Через неделю так же я избавилась от боли и обиды по отношению к Сету. Я его просто отпустила, развеяла обиду по ветру.

Спустя месяц мне стало легче дышать. Я снова стала замечать красоту окружающего мира, вернулась в ангар и работала с утроенной силой на протяжении двух недель. Так продолжалось, пока мое самочувствие не стало ухудшаться. Меня тошнило по несколько раз в день, я испытывала слабость и недомогание, едва могла подняться утром с постели. Я списывала это на психосоматику, свято веря в то, что все это вызвано той болью, которую я выплескивала из себя. Я убедила себя, что таким образом мой организм очищается от негатива, накопленного за эти годы.

Так продолжалось, пока моя мама как-то в субботу не пришла ко мне в десять утра. Как раз тогда, когда я отдавала унитазу свой завтрак. Потом был долгий разговор, испуганные глаза мамы и бесчисленное количество сданных анализов в ближайшей больнице.

Теперь я сидела в кресле самолета, держа в руках три пакета на случай, если меня снова стошнит.

Я возвращалась в Майами. К Джорджу. С надеждой, что он меня примет. Со страхом, что отвергнет, что остался с той девицей, что устал меня ждать и завоевывать.

Мама сказала, что он имеет право знать. Она убедила меня в том, что все наши проблемы остались позади, и если он меня любит, то обязательно раскроет для меня свои объятия. Ох, как же я мечтала о том, чтобы ее слова оказались правдой, и Джордж не выбросил меня из своей головы и сердца. Потому что я любила его все сильнее с каждым днем.

Перед поездкой я снова навестила психолога, и мы с ним прогулялись по тому же лесу, в котором я развеяла свою боль.

— Ты должна помнить, Розали, — сказал доктор, — что заслуживаешь любви и счастья. Перестань винить себя в том беспорядке, в который ты превратила свою жизнь после отношений с Буллетом. Вы с Джорджем будете прекрасной парой. И, если ты позволишь ему увидеть тебя настоящую — спокойную, немного взбалмошную, искреннюю и яркую девушку, — он, несомненно, снова вспомнит о том, почему влюбился в тебя. Роуз. — Он остановился, взяв меня за локоть. Я посмотрела в карие глаза доктора. — ты заслуживаешь счастья, никогда в этом не сомневайся. И никогда не позволяй никому убедить тебя в обратном.

Я заслуживаю счастья. Вместе с ним, с моим Джорджем.

Глава 21

Джордж