Unknown

Я как завороженная чувствую, что время замедлилось, гляжу на строгие черты

лица, которые я прекрасно уже могу рассмотреть. Мы с ним так похожи! Типичный

Лерн, аристократичный, серебровласый. Его губы что-то шепчут, а пальцы плетут

неведомый мной узор. Смертельный, я в этом даже не сомневаюсь. И никакие

защиты не спасут! Отчего-то я его больше не слышу в своей голове. Может это и

плюс, но для меня это мало что меняет. Он зол! Зол, как голодный нерг И в его

таких схожих по цвету с моими глазах, я читаю свой приговор.

Ведь еще каких-то пару секунд! Лихорадочно наращиваю щиты...

Смерть летит мучительно медленно, но я-то вообще ползу, как улитка.

Закрываю глаза в ожидании удара и успеваю с горечью подумать, что так и не

сказала моему Ветру насколько он мне дорог. Не призналась тире Валенсии, что

она мне ближе, чем собственная мать и именно ее я таковой считаю. Не обняла

друзей... Не жила толком и недолюбила...

Вот только боль не приходит.

И распахнув очи я вижу, кто встал на пути моей гибели. Мой крик, или скорее вой

разносится по скалам, отражаясь эхом. Карсиан согнулся в седле, смертельно

бледный, но волна Воздуха сметает темного мага, отбрасывая куда-то вне моей

видимости.

Я кричу, но Самиру хватает с рычанием под уздцы Ларторис утягивает за собой

вплоть до самого холма. И буквально выдергивая там меня из седла и отшвыривая

в сторону, одновременно прикрывая своим щитом.

Отсюда не видно происходящего, только давление темной магии полностью

исчезает, а значит, богиня и вправду не допускает молонцев в пределы своих

владений. Но совсем рядом, бой продолжается и там мой мужчина, раненый и

скорее всего, смертельно. И друзья, что не пропустят к нам никого, покуда живы, а

мой Воздушник будет удерживать хотя бы щиты, прикрывая всех, покуда кровь ещё

бежит по жилам.

Мне надо туда! Надо, но нельзя!

Я понимаю, что все будет бесполезно, если отступлюсь ради него.

И яд этого понимания бежит по венам, сковывая холодом, но позволяя мозгу

мыслить. Когда душа леденеет, голова, похоже, лучше соображает.

— Арли, — мой пытливый ум все еще не мог разгадать одну загадку, что не давала

покоя, - скажи, почему меня достал мой окаянный родственник. Я не могу

понять, ведь кольцо Моры берегло мать от проклятий. Почему меня тогда?

— Может наша Благая дева просто хотела показать тебе с кем ты имеешь

дело? Ты была сейчас лучше готова и узнала чего он стоит. Не думаешь? Ведь

больше-то не смог, только своей мерзостью достать пытался.

Да, похоже на методы нашей Богини.

Поднимаюсь и молча, смотрю на сосредоточенного Ларториса, который творит

неведомые мне пассы. Он прикладывает руки к каменной глыбе, что выпирает из

холма. По его челу катится пот, а в глазах всполохи силы.

Гул, идущий откуда-то из недр возвещает о том, что истинный маг Земли не зря

таковым является. Холм вздрагивает, встряхивается, как мокрый пес после купания

и осторожно сбрасывает с себя все лишнее, раскатывая в стороны валуны.

Боги, только бы наших не задело!

— Иди, Таарская, и сделай то, ради чего пришла, - хриплый, словно содранный от

криков, голос мага выводит меня из оцепенения. - И не подведи нас всех,

принцесса! Пусть мы умрем не напрасно, — он хмурится, едва держась на ногах и

указывает на проем, в который я с трудом, но пролезу. Ларту туда точно не попасть.

— Даже думать забудьте о смерти, - рычу на мужчину. – Слышишь! Держитесь!

Клянусь, ели только попробуете помереть, стану самой злой ведьмой-некроманткой

и подниму вас с того света! А говорят, быть зомби то ещё удовольствие! — Я не

теряю времени и, неся эти глупости уже лезу в дыру.

— С тебя станется, — грустно ухмыляется вслед мужчина, оседая возле входа. -

Поспеши, ведьма!

Глава 36

Ведьма Севера.

Победа есть плод любви, Только любви открываются контуры еще не

изваянной статуи. Только любовь направляет резец ее творца. Разум

обретает ценность лишь тогда, когда он служит любви,

Антуан де Сент-Эязюпери

Я лишь киваю и исчезаю во мраке. Здесь даже ночное зрение не помогает. На

ладони вспыхивает шар, мягко освещая давящий каменный мешок.

Так всё, не думать! Вновь призываю саму себя.

Нельзя зацикливаться, просто делай свою работу. Как в приграничье. Ведь для нас

каждый из выходов на дежурство мог оказаться последним, и я не страдала

рефлексией по этому поводу. Никогда не знаешь, пришло ли твое время, или может

костлявая пройдет стороной.

«Если сегодня убьют, то завтра не надо вставать в дозор!» - приговариваю