Unknown

- А Фелисити?

- Ее оставили рядом с сыном. Связанную. Хотя уверен, она с легкостью избавилась

от веревок.

- Как же ее супруг?

- Он отрекся от нее. Фелисити изгнана из прайда. а после поражения Дерека при

представителях других обществ, им везде закрыта дорога.

- Куда же они подадутся? — удивилась я.

Сказать, что мне было жаль эту парочку, не могла. Ноющая рана на шее не давала

проявится сочувствую.

- К людям. Теперь они могут жить только среди тех, кого презирают. Им всегда

придется скрывать свою сущность, а для внутренних зверей это пытка.

- Мой приезд перевел все верх наголову.

Лицо Собера приблизилось ко мне.

- Твой приезд — это самое лучше, что могло случится в моей жизни, косуля.

- Ты настолько уверено об это говоришь, - стушевалась я. - О чувствах, о любви, в

невозможности жить без меня. Разве возможно так быстро полюбить?

Собер снисходительно улыбнулся, провел ладонью по моим волосам, чтобы

спокойным, уверенным тоном ответить:

- Ты снова мыслишь человечески, а я другой расы. Мы привязываемся

моментально. Одно дуновение аромата, один взгляд. одно касание и зверь

признает свою пару. Вместе с этим приходит потребность защищать ее, лелеять.

беречь. Это не любовь? Скажи мне.

- Я не знаю...

- Лиззи, ты не чувствуешь ничего ко мне? Не ощущаешь мои эмоции и голос, когда

я волнуюсь, а мой рот не двигается, чтобы произнести слова.

Хотелось сказать, что это все чушь, но в памяти всплыл тот момент, когда Дерек

держал свои когти возле моего горла. Паника охватила меня. Страх. Когда же на

поляне появился Собер, мой ужас усилился, словно кто-то увеличил мощность

моих чувств, но в то же время я ощутила гнев, ярость, желание растерзать того, кто

угрожал мне. А что если эти эмоции были не мои? Возможно ли такое, чтобы я

уловила то, что испытывал Собер?

Тогда я вспомнила, что слышала его уверенный голос: «не бойся, я здесь, иду к

тебе». В ту минуту мне казалось, что я просто читаю по его губам, но если это не

так?

Мой удивленный взгляд был встречен понимающей ухмылкой.

- Лиззи, я мог тебя потерять, - то, что голос Собера срывался говорило ей о много,

особенно о силе его эмоций. — Я обезумел. Шел напролом к тебе, не обращая

внимания на брошенный вызов и битву, и только когда понял, что Дерек моя

преграда, я сразился с ним. Быстро. Беспощадно. Вот такой я мужчина. И я весь

твой.

В моей груди что-то сильно сжалось, а в горле перчило уже не только от ранения.

- Неужели ты все еще сомневаешься во мне или себе? Ты можешь сказать. что

ничего ко мне не чувствуешь? Не ощущаешь нашей связи?

Я наклонилась вперед, упираясь лбом в грудь Собера. Его руки обхватили меня, от

чего мне стало невероятно хорошо. На самом деле, это мужчина предложил мне

все, о чем когда-либо мечтала: дом, верного мужа, несколько детей, крепкую

семью. Что я пыталась доказать своим упрямством? Что нереально полюбить за

столько короткий срок? Так он и не признавался мне в любви, он дал кое-что

большее. Зачем все сводить к люблю-не-люблю, когда я чувствую свою связь с ним

на интуитивном уровне.

-А я твоя, - так тихо проговорила, что и сама не понимала, сказала ли я это вслух

или просто подумала.

Однако по тому как меня сильнее стиснули. поцеловали в макушку было ясно, что

он услышал, каким бы способом я с ним не говорила.

- Слава Богу!

Готова поклясться, что слышала, как его зверь замурлыкал, пусть Собер и сидел

передо мной в человеческом обличие.

Однако дальше наш разговор прервала неожиданно открывшаяся дверь. К ней

применили такую силу, что она со всего размаху ударилась об стену и отскочила

назад. В спальню ураганом влетела всколоченная Мередит. Ее лицо блестело от

текущим по щекам слез.

- Прости это моя вина, - захныкала она, падая на колени возле кровати. - Если бы

мы с мамой не задумали вывести тебя из кокона отчуждения! Если бы я не

принесла тебе эту печень! Ведь мама специально приготовила ее, вспомнив, что

именно запах этого блюда вызывал в ней тошноту.

- Мередит, все хорошо, - прохрипела я, все еще с трудом управляя голосом, то ли от

раны, то ли от эмоций.

Собер отстранился, поднимаясь с кровати и отходя к окну, тем самым освобождая

место для дочери. Девушка меня не слушала. Она плюхнулась на кровать. вся

поглощенная собственной душевной драмой. Она схватила мою руку, сжала ее.

Довольно сильно, стоит признать, при этом стала причитать:

- Потом я поддержала эту поездку! Решила, что к лучшему! Ты поверишь, что

беременна, а папа перестанет волноваться по этому поводу, что вы наконец будете

счастливы.

Все с ней ясно. Она опять решила всунуть свой нос куда не следует, а я поддалась.

Уже не раз я отмечаю за Мери такое поведение. Интересно чья эта

наследственность? Бросила быстрый взгляд на стоящего возле окна Собера, а

потом искренне постаралась заверить ее в том, что:

- Мы счастливы.

Брови мужчины скептически приподнялись. Он думал, что я вру, чтобы успокоить

Мери? Нетушки, я же сказала, что его, а значит призналась в своих чувствах.

Только по его манере.

- Мы счастливы! — более уверенно, но все еще тихо повторила я.

Уголки мужских губ поползли вверх. Легкий кивок стал мне подтверждением.