Unknown

— Больше всего я жалею, что тогда их послушал. Разве они выглядели счастливыми? Что они понимали в счастье? Они ведь не знали, насколько нам с тобой было хорошо. Они даже не представляли. В их убогой жизни был первый неловкий перепих, уныние первого брака, потом много неудачных попыток, и только когда они взрослели и умнели, они находили что-то более-менее удовлетворительное. И даже мечтать не могли о том, как было у нас! Сразу! Но я думал, что у них больше опыта, и раз говорят, что впереди будет только лучше, возможно, что-то знают, чего не знаю я.

Его голос срывался, он шептал и шептал все это куда-то мне в макушку. Потом отстранился, посмотрел в глаза и поцеловал. Не страстно, не жадно — просто нежно прикоснулся к губам и продолжил череду поцелуев — в висок, в лоб, в скулу, снова в губы, в шею, в ключицу…

Судорожно выдохнул:

— Я все думал — мне не везет… что я не пережил еще расставание. Что ищу в других — тебя.

Но чем дальше, тем больше понимал, что да — ищу, но не потому что не пережил, а потому что они все мне — не подходят! Мне подходишь только ты! Что с самого начала ты была самой лучшей для меня. А я не понял.

Я покачала головой. Не то чтобы я ему не верила. Думаю, он был искренен. Но простить — ну, пусть не измену, хорошо, но предательство, сомнение, дошедшее до активных действий — нет, не могла.

Осторожно высвободилась из его рук. Взяла бутылку, в которой плескалось на дне, и тоже сделала глоток из горлышка.

— И ты думаешь, что у меня то же самое? — у меня был очень спокойный голос. Я старалась.

— А у тебя нет? Ты нашла лучше меня? Где он?

— Может быть, они все были лучше тебя? — прищурилась я и отпила еще.

Антон прикрыл глаза.

Я знаю, когда он это делает. Когда очень-очень больно. Когда в наших ссорах — правда! они были! — я говорила очень жестокие вещи, он вот так же закрывал глаза и молчал несколько секунд.

Мне совсем не стало легче от его признаний. По сути я просто заменила одну картинку в голове, где он приезжает на встречу выпускников, чтобы трахнуть старую любовь, на другую, где он предает нашу семью просто так, потому что ему мужики сказали, что так быть не может.

Лучше б трахнул свою Катьку, честное слово.

Кстати остался один вопрос:

— Так зачем ты тогда в апреле поехал к ней?

Он отстранился от меня, глядя с мукой и болью.

— Все-таки решил изменить? Вопреки всем «не могу»?

— Я должен был понять и выбрать окончательно. И попрощаться глаза в глаза после всего, что наговорил.

— Даже не хочу знать, что ты тогда выбрал.

— Ты это сделала за нас обоих.

Отлично. Теперь я виновата.

— Да неважно. У тебя теперь есть невеста.

Тот, кто не мой

Я покачала в руке пустую бутылку.

Разговор зашел в тупик, а вино кончилось.

— Как тебя на шоколадный фестиваль занесло-то? — я совершенно ненавязчиво сменила тему.

— Друг с женой там выставлялись, — буркнул он.

Слишком маленький остров. Наверное, все-таки пора отсюда валить. Но Дима!

Так все хорошо началось!

Я выбросила бутылку в мусор, уныло допила несколько глотков оставшихся в чашке и посмотрела на стоящего посреди кухни Антона.

— Пойдешь, может, уже?

— Почему ты никогда не спрашиваешь про нее? — он поймал меня за руки и привлек к себе, но я выставила ладонь, уперев ему в грудь.

— Потому что у нас с тобой традиция такая — обсуждать важные вещи только после очень, очень длинной паузы. Вот женишься, разведешься, пожалеешь сто раз, тогда и расскажешь.

Мне как-то сразу вообще захотелось замуж за Диму. Интересно, почему он не женился на матери своего ребенка? Надо спросить, вдруг на мне женится?

Выйду замуж назло бывшему мужу. Хотя ради жизни на Кипре тоже хорошо. Тепло, манго опять же.

— Лесь… — Антон наклонился, касаясь губами моего лба. Это все шло совершенно поперек всем моим моральным установкам, всем принципам и правилам жизни. Нельзя с женатым. Нельзя с бывшим. Нельзя одновременно с двумя мужчинами. Нехорошо. Нечестно.

Особенно, если ты не в аффекте, который хоть как-то оправдывает.

Особенно, если тебе просто приятно стоять вот так, чувствовать его ладони на спине. Упираться пальцами в твердую грудь. Ощущать дыхание над головой. Вдыхать его запах.

Особенно, если ты не находишь себе оправданий. Ну кроме одного — ну еще минуточку, и я снова стану гордой и сильной. Только минуточку.

— То, что я женюсь, никак не влияет на мои чувства к тебе.

Вот и кончилась моя минуточка.

— Солнц, — устало сказала я, отстраняясь так непреклонно, что он даже не стал удерживать. — Ты вместо длинных речей просто скажи «Да, я мудак», и все.

Я вернулась на диван и вытянулась на нем, закинув руки за голову и глядя в потолок. Антон где-то там остался стоять. То ли думать, то ли обтекать.

— Лесь, а мы можем мою женитьбу вынести за скобки? И поговорить так, будто ее нет?

— Неа!

— Ну не могу я поступить иначе, пушистый. Не могу…

Он подошел и присел на корточки у моей головы. Я скосила глаза. Грустит. Вот, значит, как проходят такие разговоры. Мне всегда было интересно, как становятся любовницами женатых в здравом уме. Эти женатые просто качественно ноют.

Антон склонился и коснулся моих губ губами.

Вот упорный!