Unknown

Надо быстрее найти шпиона-из-Хаоса и возвращаться в академию. Там мне как-то спокойнее, нет ощущения, что ситуация выходит из-под контроля.

-      Кхэ-кхэ, ничего себе, - Яя даже откашлялась. - Эта она Райдена мочить, то есть купать собралась?

-      Кто ж ей даст, - сказала я, поджав губы. Расследование - расследованием, а мыть своего парня всяким восторженным девицам я не позволю.

Закрыв дверь на ключ и быстро застелив постель, я перенесла светильник на тумбочку рядом с кроватью. Разложила вещи из сумки в шкаф, вытащив последней небольшую красную записную книжку. Провела по корешку пальцем, полюбовалась на стремительный росчерк имени на обложке. И прижала книжку к груди.

На вид она совершенно обычная, внутри - заметки о пациентах, сделанные рукой моей мамы. Во время короткой поездки домой после прохождения отбора в академию, я нашла эти записи и уже не могла с ними расстаться, завороженная открывающейся передо мной тайной. Между обычными синими строчками о болячках и жалобах, вились тонкие, незаметные взгляду обычного человека, мелкие темные записи. Буквы, которые мог заметить только пси-инициированный.

Я читала, словно разговаривала с ней. Слушала мелодичный, немного запинающийся голос. Мама рассказывала коротко, немного сумбурно, часто спорила сама с собой, записывала рецепты. Некоторые строчки приходилось перечитывать по нескольку раз, но иногда смысл все равно оставался непонятным.

Я упрямо прочла три или четыре страницы, пока незаметно для себя не уснула, убаюканная словно колыбельной в детстве.

Глава 4. Сон с пробуждением

Мягкий, мерцающий свет заливал небольшую уютную комнату со старинной литой купальной чашей посередине. Свечи стояли везде: на комоде, полу, даже на стуле.

—      Тебе не кажется, что это пожароопасно? - наигранно сурово спросила я, втайне любуясь нобилем, лежащим в ванне с закрытыми глазами. Сильные руки расслабленно свисали по сторонам бортиков, голова откинута, часть белых прядей намокла.

—      Это же сон, - ответил Рай, - свечи упадут, только если мы этого захотим.

Блики играли по знакомым рельефам его плеч, вспыхивали искрами, преломляясь в крупных каплях воды, перстнями украшавших пальцы. Райден даже не посмотрел на меня, но я кожей ощущала как он, не глядя, отслеживает мое присутствие, как едва заметно раздувает ноздри и на почти незримые миллиметры поворачивает голову в мою сторону.

В комнате нашего сна было тепло, даже жарко. Длинным медленным движением я стянула с волос стягивающую ленту, и они начали рассыпаться по плечам.

Нобиль глубоко, немного напряженно вдохнул - выдохнул.

—      Стелла... Я скучал. Сантана говорит, за тобой приударил командор Освальд?

—      Есть такое. Считает, что я наивная селянка, и его внимание для меня - счастье.

Собрав подол белой ночной рубашки, я приподняла его до колен, внимательно наблюдая за реакцией беловолосого на шум ткани. Уголки его губ чуть приподнялись, ресницы дрогнули. Игра понравилась нам обоим.

— А за тобой, - промурлыкала я, - тоже любовная охота идет, насколько я знаю.

—      Да, - кивнул Камачо и открыл глаза, посмотрев на меня темно-синей манящей глубиной. - Не сравнимо с командором. Всего лишь пара горничных и весьма хорошенькая официантка.

—      Хорошенькая? - я приостановила подъем материи на линии бедер.

—      По мнению Сантаны, - выкрутился Райден, кидая жадные взгляды на мои босые обнаженные ноги. - Лично мне она кажется какой-то странной. За ужином наклонилась так, что показала грудь до белья, а по краю - почти черные синяки. Так. Стелла, или ты идешь ко мне хоть немного быстрее, или я сейчас вылезу и затащу сам. Целый день думал, что больше никогда не позволю кому-то назвать мою невесту свободной девушкой.

Стянув рубашку через голову, я осталась в одном белье. Кружевном, несколько неожиданном для посудомойки. То, что предлагали мне перед отправкой безопасники, вместе с комплектами грубой одежды, годилось только в качестве наказания: нечто царапающееся на ощупь и крайне уродливое на вид.

Райден напряженно выдохнул, и я порадовалась, что настояла на своем. Месяц обручения сделал из него большого ценителя хорошего белья, а мне, в свою очередь, нравилось, как Камачо заводился при виде крошечного кусочка кружев или небольшой прозрачной вставки в чашечки лифа.

—      Не удивляйся официантке, у них тут у всех странные синяки по телу. Даже у умершей к нашему приезду Каролины, — задумчиво сказала я, подойдя к купальне.

—      Не болезнь. Зато точно есть связь с какими-то фантастически приятными снами.