Амос не соблюдает субботы или Рамадана, но и он хочет еврейское государство. И также, как его дочь Фаня, он знает, что такое "еврей".
-Другие народы строили пирамиды,- говорит он мне,- в то время как евреи писали книги. У евреев никогда не было Папы Римского, который бы указывал им, что делать. Каждый еврей - Папа.
- Таков Израиль,- говорит он о маленькой стране численностью в восемь миллионов человек,- восемь миллионов мнений, восемь миллионов премьер-министров, восемь миллионов пророков и восемь миллионов мессий. Каждый еврей видит себя лидером, пророком, тем, кто указывает путь. Это общество, на самом деле, одна огромная семинария. Вы можете, стоя на автобусной остановке, увидеть евреев даже не знающих друг друга, но спорящих о религии, политике и безопасности. Временами автобусная остановка - семинария. Это то, чем является Израиль, это то, чем являются евреи.
Амос делится своими мыслями не только об израильтянах, но и об европейцах.
- Европейцы часто склонны, просыпаясь по утрам, читать газету, подписывать петицию в пользу хороших парней, начинать демонстрацию против плохих парней, чтобы в конце дня пойти спать с чувством, что они хорошие люди. Но ведь Израиль и Палестина - это не о хороших и плохих парнях, это столкновение между двумя абсолютно законными претензиями в отношении одной и той же земли.
Выход Двадцать Пятый
- Были столкновения. Попытка спецподразделения израильской армии арестовать подозреваемого в лагере беженцев Каландия недалеко от КПП между Иерусалимом и Рамаллой, провалилась, трое палестинцев убиты. Джибриль хотел бы поговорить с вами об этом инциденте,- говорит мне Лина по телефону сразу после моего выхода из дома Амоса.
Я думал, что он хотел пойти в поход, напоминаю я ей.
- Ну, да,- отвечает она, он будет идти и рассказывать. Приезжайте на КПП Каландия, мы посылаем автомобиль, чтобы забрать вас.
Отлично. Немец Тоби любит, чтобы его возили, а он слушал рассказы о палестинских страданиях. Точно так же, как и прочие его немецкие собратья.
Я беру такси из Тель-Авива в Каландию, и водитель довозит меня до КПП, сам он не может пересекать палестинскую границу. Я оглядываюсь вокруг и чувствую, что что-то здесь не так, потому что КПП практически пуст.
Звонит Лина. Не могу ли я взять такси до отеля Mövenpick, и она заберет меня оттуда?
А как же автомобиль, который должен был меня забрать?
- К вам трудно послать машину, в районе Каландии большая пробка.
О чем она говорит? На кладбище движение активнее, чем здесь. Но пойди поспорь с Линой, саудовской палестинкой - вам ни за что не выиграть.
Я обхожу место в поисках такси, и вдруг в мгновение ока оно превращается в зону боевых действий. Подростки с закутанными лицами жгут на дороге шины и бросают камни в израильских солдат возле КПП. Над моей головой и в мою сторону летят камни весом не меньше меня самого.
Мне бы надо бежать отсюда, но мое любопытство оказывается мощней камней. Я хочу понаблюдать реакцию другой стороны, может быть, стрельбу на поражение, но израильские солдаты предпочитают не реагировать. Психологически, как я вижу, это самое худшее, что может приключится с подростками, бросающими камни: они довольно быстро выдыхаются. Надеюсь, они не обратят на меня свое внимание. Если бы кто-то из них знал, кто я такой, меня бы бросили живьём в огонь и дальнейшая вечеринка происходила бы здесь уже без моего участия. Не удивительно, что Лина не хочет отправлять сюда машину. Если произойдет взрыв, лучше, чтобы автомашина палестинского правительства здесь не стояла.
* * *
После нескольких неудачных попыток я нахожу такси и еду в Mövenpick.
Какое богатство и великолепие! Флаги Палестины и Швейцарии высоко реют перед отелем, вода распыляется на зелень рядом, блестящие немецкие автомашины снуют туда и оттуда, и изящно одетые служащие готовы исполнить любое ваше сокровенное желание.
Это тоже, нравится вам или нет, Палестина. Не те, так часто связанные с этим именем, ужасные картины опустошения и разрушения, принесенного евреями. Нет. Увы, IPad: ты не рассказываешь мне правду.
Прибывает Лина, и мы едем в офис Джибриля, где нас ждет правительственный автомобиль.
- Мы не способны сегодня улыбаться, трое наших убиты ими,- говорит парень в офисе.
Это грустное и серьезное приветствие занимает около минуты. Сегодня здесь немец Тоби - человек, семья которого видела смерть, принесенную бомбежками Союзных Сил во Второй Мировой Войне. И все же он до сих пор смеется, поэтому вскоре в офисе снова слышен смех.
Добро пожаловать, брат.
Через небольшое время автомобиль берет нас на прогулку.