Unknown

Брюс Ли умен. Скажи немцу, такому как я, комплимент, и я упаду ему в ноги.

Дэн и Морис, как я замечаю, не перестают трудиться. Если присмотреться, то становится ясно, что они не профессиональные сборщики оливок, но их желание и мотивация компенсируют отсутствие навыков.

Течет час за часом, а поселенцы-убийцы все не появляются, и для рабби Арика это действительно нехорошие новости. Наверное, он молился изо всех сил, чтобы Бог помог ему в этом деле и я из первых рук увидел жестокость евреев, но Бог в последнее время ленится и не пожелал послать мародерствующих еврейских поселенцев нас убивать. Достаточно скоро рабби решает вмешаться в отсутствие реакции со стороны Бога к его молитвам. Он звонит мне и предлагает помощь. Не хотел бы я, спрашивает он, поездить на машине, другой машине, по окрестностям, чтобы увидеть доказательства ужасных преступлений, совершенных евреями в прошлом?

Казалось бы, абсурдно, что рабби так старается доказать, что евреи - убийцы, но я люблю театр абсурда - я ведь упоминал об этом? - и отвечаю, что был бы рад посетить разные места, где евреи убивали ни в чем неповинных людей.

Арик говорит, что скоро прибудет парень по имени Захария, чтобы забрать меня.

Но еще до приезда Захарии Брюс Ли приглашает нас всех с ним перекусить хумусом с питой.

Пока мы едим, сидя под чудесным оливковым деревом, Брюс Ли снова рассказывает мне, что в него стреляли два поселенца, и добавляет пару деталей: они братья, и он их знает.

- Как их зовут?

Он не знает их имен, только как они выглядят.

- А кто-нибудь знает?

- Да. По этому делу было проведено расследование израильской полицией и подана жалоба в суд.

Насколько мне известно, невозможно подать жалобу в суд против людей, которых знаешь только в лицо, нужны имена. "Кто знает их имена?", - спрашиваю я. Он отвечает, что имена известны Йегудит из "Йеш Дин" (израильской НПО, защищающей права палестинцев). Я делаю для себя пометку найти эту женщину и выяснить подробности.

* * *

Тем временем прибывает Захария. Он палестинец из деревни Джит и имеет визитную карточку, возвещающую, что он "координатор по правам человека".

Я залезаю в его внушительных размеров ван, оборудованный внутри всяческими техническими новинками, и мы едем.

- Что вы хотите посмотреть?

- Все.

Он везет меня в деревню Бурин. До этого мы были на оливковых плантациях этой деревни, а теперь едем в саму деревню. Через несколько минут мы там. Я оглядываю это место и думаю, что, наверное, здесь ежедневно справляет свой бал Ангел Несчастья. Куда я ни брошу взгляд, я вижу абсолютную невыносимую для глаз нищету.

Да. Именно так большинство телезрителей мира представляют Палестину, и я вижу это своими глазами. Международные СМИ, я подтверждаю, предоставляют честную информацию.

Мне нужно подышать чистым воздухом, я захожу купить сигареты в небольшой магазинчик, больше похожий на бетонную дыру, и задумчиво наблюдаю выдыхаемый изо рта дым.

За облачком дыма через дорогу, я замечаю группу детей, и скоро начинаю с ними играть. Им это нравится. И они мне нравятся. Симпатичные, Бог знает отчего счастливые, они открыты мне, незнакомцу. Если кому-нибудь понадобится доказательство того, что дети могут быть счастливы на улице Ангела Бедности, он или она может приехать сюда. Я пытаюсь сравнить это место с Great Neck в Нью-Йорке, где я жил приличное время тому назад. Great Neck - один из богатейших пригородов Америки, где дети получают самый лучший уход, известный миру, лучшее образование, лучшие игрушки, лучшую еду, лучшее жилье, все самое лучшее. Думаете, они счастливее? Вы можете увидеть их гуляющими толпой по улицам такими сияющими и смеющимися? Ничего подобного. Дети Great Neck болеют гриппом, а дети Бурина даже не знают, что такая болезнь существует.

Я восторгаюсь видом детей из Бурина и продолжаю с ними играть.

Вскоре ко мне присоединяются все больше и больше детей. Я сочиняю песню "а о

е a o o ", и мы все вместе громко поем, очень громко. Лучший уличный театр, которому Бурин когда-либо был свидетелем.

Для Захарии из "Рабби за права человека" я с детьми кажусь сумасшедшими. Он смотрит на меня и на детей и говорит, что это шоу напомнило ему арабскую пословицу: "Если ваши друзья сошли с ума, а вы нет, то ваш ум вам не поможет". Это означает, что теперь я могу вытворять все, что захочу, и ему придется подчиняться. Мне это подходит.

Человек с другой стороны улицы пытается выяснить, что это за шоу, и приближается к нам. Он представляется: "Мунир". Мунир, хотите верьте хотите нет, тоже правозащитник. Точнее он работает на "Йеш Дин", израильскую НПО, щедро финансируемую немецким IFA (Institut für Auslandsbeziehungen) среди прочих.

Эта разыгрывающаяся на глазах сцена: два араба, которым евреи платят за ловлю плохих евреев, встречающиеся на одном углу улицы,- поражает меня, как сцена из романа Франца Кафки. Что же происходит на моих глазах? Израильские левые НПО, постоянно ищущие нарушения, совершенные их народом, соперничают друг с другом за вербовку местных агентов.

Как бы то ни было, я спрашиваю Мунира, знает ли он Йегудит.