Unknown

— Окей, тогда я спрошу кое-что. Вы видите одно, я и Лоретта вижу другое. И кто прав?

— Это ты меня решила по методу Сократа тут прошерстить? Мы уже знаем, что перед нами — чудовище. Слушай, ты видела девочку, которая на самом деле — тварь.

— Но я общалась с ней.

— И что?

— Она могла думать, она могла выражать чувства. Страх, любовь, всё. Почему она не может быть защищена так же, как и человек, который может испытывать всё то же самое?

— Ты не видела то, что видели мы, — сказал Джон. — Эта штука убивает Лоретту. По кусочку. То есть, в прямом смысле — жрёт её заживо. Я понятия не имею, как она всё ещё может ходить.

— А по мне, так с ней всё в порядке. Она выглядит усталой, но с её плеч будто упал груз.

— Хорошо, — сказал я, — с тобой происходит именно то, чего ты боялась. Теперь нам нужно вбить в тебя здравый смысл, правильно? Чтобы ты была в курсе — сейчас я буду медленно шлёпать тебя по жопке.

— Если я не права, то скажите мне, где именно. Я вас выслушаю. Потому что Лоретта видит перед собой свою дочь. Вы видели её лицо? Оно было полно неподдельной любви. Если вы убьёте Мэгги, она будет чувствовать такую же неподдельную потерю. Как если бы вы убили её настоящего ребёнка.

— Возможно, — сказал я, — если мы убьём Мэгги, то проклятие рассеется, как это случилось с Мики. Давайте-ка решим дело голосованием.

— Я голосую за то, — сказала Эми, — что я помешаю вам убить Мэгги несмотря на то, как проголосуете вы.

— Слушай, так демократия не работа-

На телефон Джона пришло электронное письмо.

— О, ха, да это же Маркони. Он говорит, получил образец и хочет с нами потолковать о нём. Спрашивает, можем ли мы ему по скайпу позвонить.

— Что ещё за образец?

Джон пожал плечами.

— Думаю, мы ему что-то отправили? Ну, во время нашего соусного трипа.

— Странно, что мы вообще это сделали. То есть, уж больно хорошая идея.

— Вот и разумное решение, — сказала Эми. — Мы поедем за моим ноутбуком и поговорим с доктором Маркони вместо того, чтобы убивать ребёнка.

— Но это не окончательное решение, — сказал я. — Если Мэгги вылупится и начнёт жрать младенцев, ответственность на тебе.

ЭМИ

Они были в нескольких кварталах от дома Лоретты Нолл, когда Эми поняла, что желудок вновь начинает её подводить.

От переживаний к ней вернулись флэшбеки.

После автокатастрофы, которая убила её родителей и покалечила её руку, Эми жила с дядей Биллом и тётей Бетти в течение трёх долгих кошмарных лет. Их брак трещал по швам, и Эми чувствовала напряжение, искрящееся в воздухе каждый раз, заходя в дом. Они ненавидели друг друга. Каждый момент их жизни был посвящён изобретению причин для возмущения, каждый из них жаждал стать оскорблённой стороной с таким пылом, будто у них над кроватью висело соревновательное табло. И было ещё кое-что, ставшее своеобразной палкой для удара по осиному гнезду. Мать Эми была кровной родственницей тёти Бетти — её сестрой, и этот факт втянул Эми в семейные разборки. Тётя Бетти ежедневно намекала на то, что дядя Билл имеет некие сексуальные поползновения к их четырнадцатилетней сожительнице. Бетти прекрасно знала, что это неправда, но она не смогла придумать ничего более омерзительного, чтобы его задеть. Вот так это и работало.

Тем не менее, это означало, что теперь Эми не могла находиться в стороне от их грязной ругани, будучи её частью. И она, кажется, была единственной, кто не получал удовольствия от грызни. Напряжение её изматывало. Физически. И это было из ряда вон. Её родители были лучшими друзьями, её отец — невероятный мужчина с улыбающимися глазами, однажды провёл пять часов, возя Эми от магазина к магазину в попытках найти копию Последней Фантазии II для Супер Нинтендо. Он был готов на всё ради своей маленькой принцессы.

Но в доме Билла и Бетти мир наступал только тогда, когда Эми тратила всю свою энергию для того, чтобы поддерживать его, хватаясь за каждую возможность. Она видела признаки грядущей ругани ещё на горизонте — например, Бетти купила не тот хлеб — Чудо Хлеб вместо Заячьего, любимого хлеба Билла, и все сто процентов сглаживания конфликта падали на плечи Эми. Эта холодная хлебная война однажды закончилась тем, что Билл разбил тарелку и располосовал себе руку осколком. Эми вспомнила, как однажды она набросила пальто и пошла в магазин в пяти кварталах, чтобы купить булку Заячьего Хлеба, и разрыдалась прямо в магазине, когда увидела, что на прилавке не осталось и крошки. На следующее утро она стояла на кухне, чувствуя, как желудочная кислота подступает к её горлу и наблюдала, как дядя Билл стал делать тосты. Он издал саркастичное замечание, увидев марку... и, как ни в чем не бывало, продолжил готовить себе завтрак.