Unknown

Люди предаются рационализаторству: это такой мир, это дрянной мир, мы не просили в него являться, но мы в нём застряли, и всё, что мы можем, — это надеяться, что где-то, как-то, когда-то что-то произойдёт.

Обычно это принимается за апатию, то, что мы уже обсудили — программа начинается лишь после власти.

С помощью действий, убеждения и общения организатор даёт понять, что организация даст им власть, способность, силу, чтобы они могли что-то сделать для решения этих конкретных проблем.

Тогда неприятность распадается на отдельные вопросы, потому что теперь люди могут что-то с этим сделать.

Организатор мольбу обращает в проблему.

Вопрос лишь в том, выберет ли он этот путь или тот путь, займётся всем или частью.

Но теперь у нас есть вопросы.

Организация рождается из вопросов, а затем порождает вопросы.

Они идут рука об руку, сосуществуют в симбиозе.

Организации строятся на конкретных, неотложных и осознаваемых вопросах.

Их фундаментом должно стать множество вопросов.

Организациям нужно действие, как человеку кислород.

Прекращение действий приводит к смерти организации через фракционность и бездействие, через диалоги и конференции, которые на самом деле являются скорее формой трупного окоченения, чем жизни.

Невозможно поддерживать регулярное действие из одного вопроса.

Лишь один вопрос — смертельная смирительная рубашка, которая пережмёт жизненные артерии организации.

Более того, лишь один вопрос резко ограничивает вашу привлекательность, в то время как несколько вопросов могли бы привлечь множество потенциальных членов, необходимых для создания широкой, массовой организации.

У каждого человека есть своя иерархия желаний или ценностей; он может сочувствовать вам в одном вопросе, но не быть настолько озабоченным этим вопросом, чтобы работать и бороться за него.

Много вопросов — значит много людей.

Сообщества — это не экономические организации, как профсоюзы, с конкретными экономическими проблемами; они сложны, как сама жизнь.

Чтобы организовать сообщество, вы должны понимать, что в высокомобильном, урбанизированном обществе слово «сообщество» означает общность интересов, а не физическую коммуну.

Исключение составляют этнические гетто, где в результате сегрегации возникли физические сообщества, совпадающие с сообществом по интересам; или, во время политических кампаний, политические округа, основанные на географических демаркациях.

Люди жаждут приключений и драм, это глоток жизни в их замшелом мрачном существовании.

На одной из карикатур в моём офисе изображены две стенографистки, жующие жвачку, которые только что вышли из кино.

Одна обращается к другой и говорит: «Знаешь, Сэди, в чём проблема жизни?

Фоновой музычки нет».

Но не только в этом дело. Это отчаянный поиск личной идентичности, чтобы дать понять другим людям, что вы хотя бы живы.

Рассмотрим обычный случай в гетто.

Человек живёт в трущобах. Он никого не знает, его никто не знает.

Его никто не заботит, ведь он никому не интересен.

В газетном киоске на углу лежат газеты с фотографиями таких людей, как мэр Дейли, и других из другого мира — мира, который он не знает, мира, который не знает, что он вообще жив.

Когда организатор подходит к нему, ему начинают говорить, что благодаря организации и её силе он получит свидетельство о рождении на всю жизнь, что он станет известным, что всё изменится из унылой жизни, в которой меняется только число календаря.

Этот же человек на демонстрации у мэрии может столкнуться с мэром и сказать: «Господин мэр, мы уже натерпелись и больше не собираемся». Телевизионные операторы ставят перед ним микрофоны и спрашивают: «Как вас зовут, сэр?» «Джон Смит».

Раньше никто не спрашивал его имени. И затем: «Каково ваше мнение об этом, мистер Смит?»

Раньше никто не спрашивал его мнения ни о чём.

Внезапно он живёт!

Это часть приключения, часть того, что так важно для людей при участии в организационной деятельности и что организатор должен донести до него.

Не то чтобы каждый член группы назовёт своё имя на телевидении — это бонус, — но хоть разок, поскольку он работает вместе с группой, то, ради чего он трудится, обретёт смысл.

Давайте посмотрим, что называют процессом.

Процесс говорит, как.

Цель говорит, зачем.

Но на самом деле грань между ними размыта, они часть континуума.

Процесс и цель так слиты воедино, что невозможно понять, где кончается одно, начинается другое, что есть что.

Сам процесс демократического участия нужен для организации, а не чтобы вычищать грязь из переулков. Процесс на деле есть цель.

И в этом всём для организатора путеводная звезда — следующая фраза: «Достоинство личности».

С этим компасом он вскоре обнаруживает многие аксиомы эффективной организации.

Если вы уважаете достоинство человека, с которым работаете, то его желания, не ваши; его ценности, а не ваши; его способы работы и борьбы, а не ваши; его выбор руководства, а не ваш; его программы, а не ваши, важны и должны выполняться; за исключением случаев, когда его программы нарушают высокие ценности свободного и открытого общества.