Unknown

Только теперь, отстранившись, Тиса разглядела реку как следует. И не река то вовсе, а будто огромный студень. А в них будто живые застыли войны, по несчастью нашедшие смерть в этом сияющем “холодце”, упав с обрыва во время битвы. Оружие и доспехи на войнах времен панокийской войны, на лицах застыл гнев, растерянность, боль. Не в силах наблюдать жуткую картину, где в реке застыло не менее нескольких сотен мертвецов, Тиса вернулась в тело ворчащего Грогория и с облегчением восприняла тепло чужого тела, его дыхание и сердцебиение. Почему она не сбросила видение и вернулась во флигель после такого потрясения, Тиса сказать не могла. Возможно, просто не успела.

Если бы не Григорий то проглядела бы, когда из сосновой чащи показалась пятерка вэйнов, лица которых меняли облик с каждой секундой на новый. Должно быть, наклад какой-то. Не хотят показывать истинные лица, - догадалась видящая.

Григорий Мерзликин подобрался весь, перехватил удобней скип и стрельнул глазами в ассийца. Тот уже стоял рядом с ним по правое плечо с бесстрастным видом.

- Отсюда вы тронетесь с завязанными глазами, либо сделки не будет, - глухо сказал один из пятерки.

Возмущение Мерзикина быстро завяло. И вэйн сцепив зубы позволил накинуть себе, ассийцу и всем своим людям на глаза “пелену” - из объяснения подчиненным - “временный наклад, ломающий ориентацию”.

Григорий продолжал зло ругаться себе под нос, утверждая, что он мог бы снять с себя эту изнаневу “повязку” одной левой. Понаблюдав не соответствующую реальности серую равнину перед глазами Мерзликина, Тиса отстранилась и свободно поплыла рядом с телегой, без помех наблюдая путь, которым повела пятерка обоз. Ей хотелось досмотреть взрослые игры колдунов, тем более ей это ничем не грозило, кажется.

Какое-то время они как и раньше двигались неспеша вдоль берега, затем свернули на ветхий мост, перекинутый через реку, деревянный, местами дырявый, который на деле оказался прочнее, поскольку выдержал телеги с агатитом. Тиса старалась не смотреть вниз, в речной студень с мертвецами. Но оглядывала местность в целом. После перешейка с мостом река разливалась и превращалась в гигантский котлован-чашу с киселем. В нее полуостровом вклинивался белый скалистый берег, напоминающий очертаниями драконью голову. К этой “голове” и повела обоз пятерка вэйнов. Оказавшись на полуострове, прямо на “темени дракона”, где по каменистой площадке стелилась подгоняемая ветром поземка, один из пяти вэйнов вышел вперед и что-то зашептал. Тиса приблизилась и прислушалась, ожидая услышать неразборчивый шепот. Каково ее было удивление, когда она поняла, что вэйн поет известную военную песню:

“На смертный бой идут имперские войска,

Во имя Бога опрокинем стан врага,

И пусть трепещет подлый супостат,

Бежи с позором панокийский гад!..”

Куплет за куплетом, Тиса даже заслушалась. Когда-то деде Агап даже пел эту песню за варевом мази для Рича. Кажется так давно это было. Сколько она уже в Оранске? Целых два месяца!

Мысль оборвалась, стоило Тисе развернуться и пораженно зависнуть, наблюдая, как с последним куплетом на глазах в полной тишине складывается в ста шагах от нее камень за камнем высокая белая башня. Даже в сумерках угасающего дня она поражала воображение - гладкая, невероятная, с ажурными балконами и лестницей, что как змея оплетала отполированную идеальную кладку. Черными кляксами на ярусах башни застыла охрана, вооруженная до зубов. Скипы, сабли и стрелометы, что в данный момент были нацелены на стоящих у подножия башни прибывших… Тиса готова была согласиться с Агатой Федоровной, покупатель Фролову достался весьма серьезный. Вэйн из пятерки поднял руку со скипом и крикнул:

- Открывай! Первая поставка. Все чисто.

Выгрузка груза проходила споро, люди из башни таскали камни в перчатках и очень аккуратно. Григорий наконец-то получил два увесистых мешка с оплатой. Из разговора Тиса поняла, что вскоре они доставят сюда еще один обоз с агатитом.

Прежде чем покинуть дельцов, Тиса еще раз полюбовалась на удивительную башню. И лишь теперь поняла. Башня должно быть со стороны казалась ничем иным, как винтовым белым рогом на голове дракона. Выходит, что скалистый полуостров, встремляющийся в котел Студень-реки - изображал собой святого Вемовея.

***

Вынырнув из видения, Тиса отправилась в кухню, приготовила себе мятный чай и вернулась в комнату. Отпивая по глотку горячий чай, Войнова по привычке смотрела в окно. Густую тьму начинающейся ночи рассеивали горящие окна домов. Даже обычно нежилой дом старателей, что подались на каменоломню Фролова, сегодня не отставал от других. В его окнах мерцал свет свечи. Должно быть кто-то из родственников Соломиных приехал снова протопить брошенный дом. Горячий чай постепенно успокаивал взбудораженные мысли от последнего пощекотавшего нервы видения. И когда кружка уж остыла в руках, и свет в доме Соломиных погас одним из первых, Тиса решила, что клин выбивается клином, и ушла в видение того, кого хотела чувствовать рядом.