Unknown

Тиса подошла к чердачному окошку. Посреди черной площади устанавливали дубовые столы, временно позаимствованные из столовой Жича. Под моросящим дождем четверо солдат натужно двигали к ряду последний, увязая сапогами в грязь. Еще трое несли скамью и табуреты. Витер костерил подчиненных за нерасторопность. Тиса почувствовала, как образовался ком в горле. Что за чудовищная ирония? Они еще хотят с удобством лицезреть казнь! Боже, какая гадость. Сделать из убийства зрелище. Войнова ощутила, как ногти впиваются в ладони сжатых кулаков.

- Я должна идти, - она обернулась к собеседникам. - Рич, как только Филипп наколдует туман, сделаешь то, что я тебе сказала, и немедля прячьтесь с вэйном в голубятне. И чтобы ни случилось, даже носа из нее не высовывай, ты понял?

- Угу, - кивнул Рич. - Вы мне это уже пять раз повторили.

- Коли надо, и в сотый повторит! - проворчал старик. - Лучше слушай, что тебе говорят! Чтобы ноги твоей на площади не было!

- Хорошо, - протянул мальчишка.

- Филипп Дронович, - Тиса взглянула на погодника. - У вас книга с собой?

Вэйн поднял с пола саквояж:

- Здесь.

- Устанавливайте сейчас свою подставку. И проверьте заранее, пожалуйста, что листы не склеенные, - Тиса сделала пару шагов к порогу и обернулась. - Очень важно, чтобы не позднее десяти минут после того, как Рич выпьет пилюлю, на площади висел густой туман.

Погодник кивнул, и проводил девушку до порога восхищенным взглядом.

- Будь осторожна, дочка! - вдогонку помощнице сказал старик. - Единый, помоги ей! Ты же видишь, что творится...

***

Рог протрубил начало судебного собрания. В числе других Войнова миновала внутренние ворота части, стараясь унять дрожь в теле.

- Мои глубочайшие соболезнования, Тиса Лазаровна, - продребезжал рядом Нестор Обло, одетый в служебный балахон до пят. Букли его парика касались белого отложного ворота. Перешагивая через лужи и поддерживая судью под локоть, градоначальник заметил капитанскую дочь и тоже не преминул высказаться.

- Милая девушка. Как прискорбно, что ваш батюшка стал жертвой этого убийцы, - на круглом лице появилось кислое выражение. - Да еще, как слышал, останки украли. Варвары, ей Богу. Того, кто это сделал, тоже нужно судить, не так ли, Нестор Христофорович?

- Однозначно, сударь мой, Лаврентий Петрович, однозначно, - проблеял судья, задрав подол балахона. - Эка развезло здесь.

- Ничего, скоро душегуб расплатится за свои грехи, - нагнал их Панин. В двубортном зипуне по колено и высоких добротных сапогах лужи бородача не пугали. - Я вас понимаю. Будь я на вашем месте, тоже бы захотел поглядеть, как эта гнида сгинет!

- Это да, но как бы девица обмороком не пала, - возразил судья. - У женщин не то, что у мужчин, душевная конструкция хрупенькая.

- Я справлюсь, - Тиса опустила голову. Невысказанные слова раздирали нутро. Хотелось кричать во все горло, что вэйн не виноват. Что Зарай - настоящий убийца. Но кто же ей поверит? Тиса представила, к чему бы это привело. Все бы сочли, что она с горя помешалась - у девиц же 'душевная конструкция хрупенькая'.

Как в страшном видении Войнова наблюдала, как люди рассаживались по левой стороне ряда столов.

- Тиса Лазаровна! Давайте, ближе. Ну-ка двигаемся, дадим дочери покойного Лазара присесть.

Голос начальника таможни заставил ее вздрогнуть. Климыч махнул ей рукой, приглашая присесть рядом с собой, словно за обеденный стол. Как во сне она послушно опустилась на холодный табурет. Тиса не успела толком оглядеться, как Зарай поднялся с речью.

- Итак, приветствую всех собравшихся по столь тяжелому, но крайне необходимому, поводу, как суд над убийцей-отступником!

Слова таможенника долетали до нее и поднимали тревогу в груди. Началось! Тиса заставила себя встряхнуться. Где-то недалеко уже готовится Рич. И... Она будто мимолетом взглянула на маленькое чердачное окошко, - Филипп, должно быть, уже начинает колдовать с водой.

Зарай закончил вступительную речь и поднял руку в повелительной манере императора.

- Прошу, приведите отступника! - с апломбом велел он.

Витер кому-то из подчиненных подал знак. Все сидящие повернули головы вправо. Тиса стиснула края табурета.

Двое здоровяков медленно вели обвиняемого под руки, понукая его переставлять ноги в кандалах. Тиса с трудом узнавала вэйна, которого видела у мельницы. Поникшие плечи, сгорбленная спина, голова, словно у испорченной игрушки, безвольно касается подбородком впалой груди.

- Как понимаете, ради вашей безопасности, мы не можем дать колдуну возможность говорить. Кляп - вынужденная необходимость, как и вэйновские наручники, - объяснил Зарай.

Вэйн будто очнулся, поднял подбородок, оглядел мутным взглядом собрание и остановил взгляд на капитанской дочери. Что он прочел в ее испуганных глазах? Тиса не знала. Но только его лицо отразило сильное терзание, словно колдун ощутил внезапную боль.

- Чего встал? Шевелись! - услышала Тиса голос конвойного.