Unknown

- За что? – Вскинула брови девушка. Унтер так и вовсе выпучил глаза, удивлённо посмотрел сперва на неё, потом на капитана.

- За то, что дурак. – Криво усмехнулся Николай, глядя юной сыщице в глаза. – Я ведь тоже перепугался, а ты думаешь? Только сам себе признаваться не хотел, вот в голове каша и подгорела, переварил горшочек. Собой рисковать, даже солдатами своими – дело привычное. А вот ты… и расследование это – ведь что будет Настя делать, если мы не справимся? Что будет с тобой, если вернёшься ни с чем? В общем, это я, болван, испугался – а вывалил на тебя, не хотел верить, что такого боюсь. Прости, пожалуйста. Больше никогда такого не допущу. И в тебе сомневаться не буду. Я и не сомневался, в самом деле.

- Николай П… Николай. – Стажёрка ответила ему искренней улыбкой, и у офицера отлегло от сердца. Кажется, получилось. – Если вы… если ты думаешь, что я на тебя разозлилась и до сих пор обижаюсь – ты всё ещё во мне сомневаешься. Я ведь тебя уже немного знаю, и верю тебе. Это мне стыдно за вспышку, за то, что решила, будто ты обо мне плохо думаешь. Вела себя как ребёнок избалованный. Не за что извиняться, но если тебе станет легче – я тебя уже простила. И ты меня прости. Хорошо?

Она поднесла кружку к губам и сделала глоток, не отводя от него взгляда. А Дронов расплылся в улыбке – действительно, как дурак. Встал с земли, отряхивая налипшие травинки:

- Хорошо. Но я всё равно буду впредь следить за языком и меньше болтать чепухи. А вы допивайте чай и возвращайтесь к остальным, будет тревога - успеете к машине добежать. Мало ли, что ночью случится, лучше держитесь поближе к казакам.

Расставшись с ними, Николай обошёл лагерь, проверяя выставленные китайцем и хокандскими офицерами посты, понаблюдал, как на цистерны затаскивают уже знакомый прожектор, и лишь после этого вернулся к основному отряду сам. Расстелив одеяла, улёгся, завернулся в них и долго смотрел на разгорающиеся звёзды. Прежде чем уснуть, офицер заметил быструю бесшумную тень, мелькнувшую в небе над стоянкой караванщиков – слишком крупную для птицы или летучей мыши…

А новый день, как и предсказывал китаец, начался с атаки мятежников. Ранним утром, стоило лишь небу на востоке окраситься в золото и багрянец, боевые кличи повстанцев раздались сразу с трёх сторон. На сей раз бунтари загодя обошли вагенбург с флангов и напали в рассыпном строю, осыпая защитников тучами стрел. Накрыть их плотным огнём не удалось – артиллерии было слишком мало.

- Николай, давайте ваш пулемёт на левый фланг. – Хмуро распоряжался Алим, подкрепляя свои приказы взмахами меча. – Два других перетащим на правый. Все стреломёты – по центру, там ещё пушки с картечью, сдержат…

Смертоносный ливень хлестал по лагерю, то стихая, то становясь чаще. Упал стоявший на цистерне сипай с винтовкой, двое солдат у «Драконьей пасти» рухнули наземь, телеги периметра покрылись щетиной из вонзившихся стрел. Послышалось болезненное ржание, тут же оборвавшееся хлопком выстрела – одну из лошадей не уберегла попона, и её, бьющуюся от боли, спешно пристрелили, чтоб не поранила остальных.

- Ха-айт! Ха-айт! Алла-а-а! – Вопли бунтарей гремели уже так близко, что перекрывали канонаду. К выстрелам прибавился новый звук – свист раскручиваемых арканов. Всадники, прорвавшиеся через заградительный огонь, набрасывали их на углы и выступающие части телег, пытались растащить стену вагенбурга – таких ловкачей снимали стрелки из винтовок, однако их становилось всё больше. Лёгкие конники подскакивали к самой ограде, стреляли по защитникам в упор, бросали дротики, рубили соединяющие возы верёвки, норовили перескочить через ограду – и тут же отскакивали, не подставляясь под прицельные выстрелы.

- Плохо дело. – Ровным голосом заметил Алим, очередным взмахом меча посылая десяток сипаев из центра на правый фланг. – Если прорвутся внутрь – нам конец. Сомнут вмиг.

Дронов осклабился, стискивая рукоять сабли на поясе, и вдруг заметил, что один из казаков, позабыв про бой, машет ему руками, указывает куда-то вверх. Капитан вскинул голову - и увидел, что над полем брани, на высоте в сотню метров, беззвучно кружит белый ширококрылый планер, украшенный круглыми красно-синими эмблемами на плоскостях. Его стеклянная кабина ярко блестела в солнечных лучах, солнце играло на светлой обшивке, и сам он казался волшебной птицей, залетевшей из иного мира – хотя Дронов-то как раз знал, что из иных миров залетают отнюдь не птицы.

- Алим! – Николай пихнул китайца в бок. – Смотрите! Над нами!

- Это «Императорская бабочка». – Алим тоже заметил планер и теперь провожал его взглядом, приставив ко лбу ладонь козырьком. – Запускается с паровой катапульты. Летает очень недалеко даже с умелым пилотом. Мы поставили три таких хану недавно. Сомневаюсь, что повстанцы смогли бы ей управлять, даже если б захватили. Нужно долгое обучение для пилота просто чтобы взлететь и сесть, а этот парит уверенно, выбирает воздушные потоки.