Unknown

– Да мы скоро вообще хрен найдем, куда выбраться, чтобы не столкнуться при этом с рыдающей в туалете из-за Люка девчонкой.

– Господи боже, – я обхватываю голову руками, а Эндрю толкает в мою сторону ополовиненный стакан с пивом.

– На. Выпей.

– Что вам еще предложить, парни? – слышу, как кто-то говорит у другого конца стола.

– Еще два пива, – отвечает Эндрю, а потом, показав на меня, говорит достаточно громко, чтобы официантка его услышала. – Люк, даже не вздумай трахать эту официантку. Они тут подают Руинейшн, и я буду вне себя, если мы не сможем прийти сюда еще.

– Ладно, – бормочу я в ответ, не поднимая головы. Неужели от подобных разговоров я ржал еще неделю назад? Сейчас же чувствую себя дешевкой.

– А она хороша, – через секунду заявляет Дэниел. – Ну так, в смысле побаловаться.

– Дэ… – встревает неожиданно быстро вернувшийся Дилан.

Я поднимаю руку, перебивая его, и, наклонившись в сторону Дэниела, переспрашиваю:

– «Побаловаться»? Какого хера ты несешь?

– Парни, эй, – с нажимом снова вклинивается Дилан.

Но Дэниел не собирается замолкать и продолжает, поставив локти на стол.

– Я про мимолетное удовольствие, о котором после насыщения практически сразу же и забываешь. Как кусок вкусного печенья. Как глоток энергетика. Симпатичная девчуля, неплохое тело… Побаловаться, говорю же.

Сам того не желая, я смеюсь над этим бредом, – Дэниел иногда такой ебанат – наконец подняв голову и глотнув пива. Но прямо напротив меня, наклонившись стоит Дилан с выражением на лице, красноречиво говорящим: «Заткни пасть». Он смотрит сначала на меня, а потом многозначительно мне через плечо.

Обернувшись, вижу в полушаге стоящую к нам спиной официантку, записывающую заказ у себя в блокноте. Откинув за плечо пшеничного оттенка хвост, она выпрямляется и, сделав глубокий вдох, засовывает ручку за ухо. Когда она поворачивается к нам, на ее лице прилеплена улыбочка, и мое сердце тут же ухает куда-то вниз.

– Два Руинейшна. Что-нибудь еще? – спрашивает она, и на ее щеке появляется ямочка, когда она сглатывает.

Все молчат, а мое сердце сейчас валяется где-то под стулом.

Лондон.

Лондон наша официантка.

Ее взгляд встречается с моим, и я немею. Без понятия, слышала ли она, а если да, то как много?

Слышала ли она о моем очевидном пристрастии к девушкам-барменам? А слова Дэниела? А – вот черт – мой смех в ответ?

– Нет, спасибо, – сдавленно отвечает Дэниел.

Кивнув и улыбнувшись, Лондон разворачивается и идет к бару.

Дэниел громко ржет и делает кислую мину.

– Упс!

– Чувак, – шипит на меня Дилан и качает головой. – Если она слышала вас, мудил, я буду страшно зол. Лондон хорошая, а вы просто ублюдки.

– Блядь, – шепчу я. – Бля-я-я…

Дилан продолжает разочарованно качать головой, глядя на меня, и его обычно добродушное лицо становится хмурым. Он разворачивается и снова уходит в сторону туалетов. Я чувствую себя конченым уродом.

Пожав плечами, Эндрю продолжает разглагольствовать про национальную сборную по водному поло, про Олимпиаду, про то, что все мы должны поехать в Токио посмотреть их игру, но единственное, на что меня хватает, – это пялиться на собственный стакан.

«Мы приперлись сюда, потому что там, куда я собирался всех позвать, ты, Люк, трахнул барменшу».

«Люк трахнул новую барменшу у Фреда? Вообще-то я про ту рыженькую из «Стоун» в Либерти Стейшен».

«А она хороша. Ну так, в смысле побаловаться».

«Да мы скоро вообще хрен найдем, куда выбраться, чтобы не столкнуться при этом с рыдающей в туалете из-за Люка девчонкой».

В фильмах такие моменты показывают в виде нарезки, и музыкальная тема нарастает с каждой фразой. И да, так бывает и в жизни, – когда голоса вокруг стихают, а сердце грохочет где-то у барабанных перепонок. Но ощущения тревоги я не ожидал. Панику, что она, наверное, все слышала, а я, скорее всего, ранил ее чувства. Ужас, ведь по сути я подтвердил все, что она про меня думала.

И проблема в том, что все это – чистейшая правда.

За столик возвращается Дилан и оглядывает бар за моей спиной – думаю, в поисках Лондон – нахмурившись от досады. Как только он начинает вставать, решив пойти поговорить с ней, я резко подскакиваю и, жестом показав ему, что сам разберусь, вытерев ладони о бедра, иду к бару.

Сегодня вторник, и еще довольно рано; в клубе никого нет, кроме нас пятерых и нескольких человек у диджейского пульта. Лондон кажется погруженной в собственные мысли, когда открывает два пива и ставит их на поднос другой официантки, поэтому она не замечает, как я подхожу, пока не останавливаюсь прямо напротив нее и стучу костяшками по стойке.

Вздрогнув, она поднимает взгляд.

– Привет.