Unknown

– Да, конечно нравилась. Просто вы хотел абсолютно разного, и ты не поняла посылаемые им сигналы. Такое случается.

– Думаю, ты права, вот только мне все равно погано.

– Это нормально, – ответила она. – Но представь, если бы вы были в настоящих отношениях, я сомневаюсь что ты бы вышла за него замуж. Эти отношению все равно ни к чему бы не привели. Так что … хорошо, что они закончили на начальной стадии.

Лара кивнула.

– Она права. У нас у всех завышенные ожидания относительно парней. А твои рухнули раньше, чем у других.

– Так это… хорошо? – сомневаясь, спросила я.

– Да кто его знает, – сказала Эмма. – Давай еще выпьем. – Она щедро разлила вино из коробки по нашим бокалам.

– К тому же, – сказала Лара, – ты не должна зацикливаться на Джеке. У тебя всего одна жизнь, и не стоит все оставшееся время оплакивать его.

– Согласна, – продолжила Эмма, – знаешь что? На все есть своя причина. Если бы Джек не был бы таким козлом, ты бы не сидела здесь, и не получала важные советы в своей жизни от двух любящих тебя людей.

Я закатила глаза от ее слов, но Лара продолжила.

– Эл, только не обижайся, ты знаешь, я тебя люблю, но… тебе нужно полюбить себя. Ты должна перестать позволять парням диктовать твою жизнь. Не трать время на желание парней. Если тебе не хочется делать депиляцию, так не делай. Оставь все в естественном виде. Хочешь быть девственницей – будь ею. А если хочешь спать с каждым парнем, который тебе улыбнулся, так вперед!

Мои подруги были намного лучше имбирного смузи. Я словно омолодилась.

– К черту все! Я отращу свои усики Гитлера!

Пока они смеялись, соглашаясь с моими действиями, я поняла, я стеснялась своих лобковых волос со времен школы. Общественность настаивает, что все должно быть гладко, и на протяжении многих лет моя В обязаны выглядеть идеально, но впервые в жизни я не хочу с этим соглашаться.

– Я больше никогда не буду делать восковую депиляцию, – объявила я. – Я лучше буду подравнивать триммером, чем еще раз пройду через все это. Мне не понравилось выглядеть ощипанной курицей. Запомните мои слова, девчонки. Хватит с меня переживаний о моих лобковых волосах. Если это означает, что мне никогда не носить кружевные трусики, через которые будут просвечивать волосы, то черт с ними. Я не прочь носить и хлопковые.

Девчонки восторженно меня поддержали, и я поняла, с ними мне намного веселее, чем с Джеком. Когда я была с ним, я анализировала каждое слово, боялась сказать лишнее. И в довершении всему, мне пришлось притворяться, что я понимаю весь его бред о политике. Было настоящим облегчением быть в кругу друзей, которые принимали меня такой, какая я есть.

– Элли, я так тобой горжусь, – сказала Лара, – Обещаю, я не буду давить на тебя. Я знаю, ты старалась не отставать от других, но знаешь, мы любим тебя за то, что ты не такая как все.

– Я тоже тебя люблю, – заплакала я, – я вела себя как дура, да?

– Хватит быть такой строгой. Ты не дура. Ты – это просто ты. Все что ты делала – это хотела избавиться от девственности, чтобы не отличаться от других, и сделала это с парнем, который в итоге оказался поддонком. Но это жизнь. Ты поступала так, как считала правильным, а теперь ты двинешься дальше. И спустя какое-то время, эта история будет казаться тебе забавной, и ты будешь смеяться над всем этим.

Она была права. Я пыталась избавиться от девственности не по медицинским показаниям, а из-за мнения общественности: Ханны Филдинг, игры «Я никогда не», «Секса в большом городе». Но если посмотреть здраво, это же всего лишь дырка в моей девственной плеве.

Неожиданно я почувствовала себя легкой и свободной, но не то, что чувствовала при потере девственности. Это было по-другому. В возрасте 21 года я наконец-то смирилась быть девственницей. Однако, я больше такой не являлась.

– Детка, ты в порядке? У тебя такой странный и загадочный взгляд, – сказала Эмма.

– Девчонки, я смирилась быть девственницей.

Лара и Эмма обменялись взглядами.

– Что? – спросила я.

– Дорогая, но ты же больше не девственница, да?

– Да, но дело не в этом, – ответила я, активно жестикулируя руками. – Мне кажется, я приняла свою девственность, когда ее не стало. Боже мой, я чувствую себя революционеркой.

– Элли, с тобой точно все в порядке?

– Да, все хорошо, вернее потрясающе! Я вдруг поняла, что в девственности нет ничего плохого. Да, в меня никто не входил, и что с того? Я могла бы сделать это с пластиковым членом. И кому какая разница? С каких пор всех волнует состояние моей плевы? Если меня судят по цвету кожи, то это расизм или фашизм, тогда почему не ввести нечто подобное и к девственности?

– Ты уверена, что ты понимаешь, что такое фашизм?

– Ты же учишься на юридическом, ты должна понять, о чем я сейчас говорю. Так что, вы со мной согласны?

– Конечно согласны, – сказала Эмма, – Именно об этом мы тебе и говорили. И знаешь что? Почему меня должны осуждать, только потому, что я занималась сексом? Да кто вообще в праве определят шлюха я или нет, если в моей вагине побывало более 30 членом? Никто!