University. Повести

Они выпили второй раз по сто грамм, и оказалось, что ректор фактически прав.

– Не очень я здесь люблю есть, – сказал Горбуньков. – Помню захожу зачем-то к этой Любовь Петровне, а она солянку варит. Открывает банку с оливками, и штук десять у нее на пол упали. Она, даже меня не стесняясь, в пригорошню их собрала, и в кастрюлю бросила…

– Ну и чего такого? Они там прокипятятся, все продезинфицированно! – удивился ректор. – Нет, Люба тетка хорошая. Борис Николаевич ее очень любил. Он к ней и домой в гости захаживал. Она еще жаловалась ему, что зять у нее негодяй. Дело в том, что кот у нее в качестве туалета использовал раковину на кухне. И зять, увидев это как-то, перестал у нее есть. Глядите какой принц!

– А Борис Николаевич ел? – поперхнулся Горбуньков.

– Конечно, ел, и с большой радостью. А что ему кот? От них ведь вреда нет от котов-то…

– Понятно…

Любовь Петровна междутем принесла две бутылки водки и солянку, и разговор стал более оживленным.

– У них тут несколько лет назад свары были большие. Коллектив бабский, чего с них спрашивать. Борис Николаевич их собрал и говорит: если прямо сказать – будет грубо, поэтому расскажу вам анекдот. Английский лорд просыпается от шума под окном. «Что случилось?» – спрашивает слугу. «Проститутки бастуют», – отвечает тот. «Но разве я не дал им вчера сто долларов за себя и пятьдесят за тебя?» «Дали». «Так чем они не довольны?» – и для того, чтобы объяснить чем они недовольны ректор использовал тоже многофункциональное слово, которым дал характеристику Бубновой.

– А что же дамочки на это? – заинтересованно спросил Горбуньков.

– А это вот самое интересное. Любовь Петровна ему на это и скажи: «А мы всем довольны!»

– Действительно, заслуживающая уважения женщина, – кивнул головой Горбуньков и выпил шестую стограммовую рюмку.

– Надо еще за бутылкой послать, да пусть второе приносят, – деловито сказал Акакий Мардариевич. – А тебя как дела?

– Да все ничего. Тут вот я не очень хорошо повел себя недавно…

– А чего случилось?

– Да вот, заместитель губернатора предложил мне войти в состав областной делегации, которая поедет в Совет Федерации на чествование памяти одного из поэтов, который жил в нашем крае. И мэр при этом присутствовал.

– А ты?

– А я возьми и скажи: чем покойников собирать лучше пришли бы ко мне на творческую встречу. Пока живой. А то ведь у нас как у русских: умрет человек и начинают причитать: «Ой какой был хороший, да распрекрасный!» А что толку говорить-то? Он умер уже! Скажите пока жив.

– Они обиделись?

– Вида не подали.

– А чего же расстроился?

– Да поэт тот правда хороший был. Молодой пацан, в войну погиб, только тетрадки после него и остались.

– Ладно, что теперь делать: сказал и сказал. Давай лучше еще выпьем!

…Когда Семен Семенович вернулся в этот день домой, последней его мыслью перед тем как заснуть была: «А ректор оказывается хороший мужик!»

…А Акакий Мардариевич пошел к себе в кабинет.

– Чего вылупилась? – спросил он Марфу Васильевну, которая привыкла видеть его пьяным, но не настолько же. – Самое подходящее состояние, чтобы подписывать документы! – И, внезапно подойдя к ней, обнял и пропел:

Кто нас венчал?

Венчали нас кубки с вином!

– Ах ты, рожа бесстыжая! – пришла в себя секретарша, и ударила его по руке.

Иванов, смеясь, пошел к своему рабочему столу и крикнул из-за плеча:

– Важные бумаги не приноси, а то я что-то правда плохо соображаю. Только по учебной работе. Можно по воспитательной.

– А с чего ты решил, что плохо соображаешь? – спросила Марфа Васильевна, которую удивило то, что ректор признал свой недостаток вопреки обыкновению.

Иванов ждал этот вопрос:

– Мне раньше говорили, что не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. В целом соглашаясь с данным тезисом, я в то же время полагал, что умру раньше, чем мне покажутся красивыми некоторые особы. Однако, когда я тебя обнял сейчас, то понял, что мое здоровье крепче, чем мне казалось раньше.

Марфа Васильевна сначала не поняла, а когда поняла, то лицо ее стало пунцово-красным и она прямо в глаза назвала ректора тем словом, которым Оксана Александровна назвала его за глаза. Причем сделала это так громко, что слышно было на трех этажах, и многие прониклись к ней уважением, потому что она могла на память без конспекта цитировать слова министра. А ректор глупо рассмеялся, крикнул: «Пошли кого-нибудь за водкой!» И уснул прямо за столом.

После лекции

Профессор Сергей Александрович Петров закончил читать лекцию по философии. Из аудитории начали выходить студенты; он читал потоку, поэтому на лекции было больше ста человек. Пока профессор убирал материалы в портфель, он отвечал на вопросы тех, кто не спешил убежать.

– Сергей Александрович, а насколько универсальна диалектика Гегеля? – спросил его Иван, очень сосредоточенный молодой человек, пытавшийся вникнуть в глубины не профильного для него предмета.