Университет

"Я убью тебя, Гиффорд. На этот раз я тебя убью".

— "На этот раз"? Стивенс кивнул.

— Я хотел схватить кувалду и превратить в лепешку ни в чем не повинную трубу. Но это было бы смешно — Университет попросту использовал ее в своих целях. И я развернулся и ушел. Он продолжал говорить, продолжал сыпать угрозами... Я не обращал внимания. Поднялся по лестнице, нашел работника эксплуатационной службы, поблагодарил его за любезность и был таков. — Стивенс сделал паузу, потом мрачно закончил:

— Но эта сволочь все обо мне знает. Знает мое имя. И кто я. И где я раньше жил. И что делал потом. Могу только гадать, что именно Университет использует в качестве глаз, но он видит. И глаза у него повсюду. Поэтому я не считаю удачной мысль собрать сегодня наших друзей здесь, на территории университета.

— А в другом месте, вне университета, нужных людей собрать практически невозможно, — сказал Ян. — Боюсь, и сегодня-то мало кто придет. Пообещавших окажется больше, чем людей в зале...

— И все равно здесь не стоит встречаться. Мы здесь находимся...

— ..во чреве зверя?

— Правильно. И пока мы на территории кампуса, мы должны следить за каждым своим словом, за каждым своим действием.

— Но не значит ли это, что мы обречены? Если Университет в курсе всех наших действий, если он слышит все наши речи, следит за каждым шагом, то как мы будем сражаться против него?

Стивенс угрюмо покачал головой.

— Не знаю, — сказал он. — Как ни печально, я не знаю...

2

Было бы странно делать вид, что сегодня самый обычный день и ничего особенного не происходит. Джиму хотелось плюнуть на семинары и на газету и заняться исключительно борьбой с монстрами — распрощаться с нормальной повседневной жизнью до тех пор, пока Университет не будет побежден.

На самом же деле, несмотря на бурные события, в основе своей жизнь шла заведенным порядком. В этом было немало трагической иронии: конечно, можно бросить на время учебу и полностью отдаться делу изгнания демонов из университета, но в случае успеха, если он спасет мир и вернет его к нормальному состоянию, то и самому Джиму не миновать возвращения к нормальному состоянию, то есть к каждодневной рутине контрольных работ, семинаров и лекций, да к тому же придется наверстывать упущенное.

И нельзя было забывать о том, что это его последний год в университете. Сейчас следовало подчистить все "хвосты", набрать нужное количество курсов и баллов для диплома. Он обязан учиться с предельным напряжением. Одновременно нельзя запускать работу в "Сентинел" — во-первых, стыдно ударить лицом в грязь перед сотрудниками, которые верят в него, а во-вторых, необходимо вписать побольше успехов в свою характеристику, ибо от нее будет зависеть высота ступеньки, с которой он начнет будущую карьеру. Если он будет трудиться на посту главного редактора "Сентинел" спустя рукава, то недолго и вылететь с этого места. О таком повороте событий и думать не хочется!

Короче говоря, ни занятия, ни газету бросать нельзя, и бороться со Злом приходилось исключительно в свободное от учебы и работы время. Вот это-то и смущало Джима.

А между тем занятия прогуливало невообразимое количество студентов. Те немногие, кто все-таки посещал лекции и семинары, проявляли удручающе низкий интерес к учебе — просто отсиживали положенные часы.

В аудиториях стало намного больше свободных мест, студенты слушали профессоров равнодушно, отвечали вяло, любые дискуссии стали пресными — и все же форма университетской жизни сохранилась, даром что ее содержание решительным образом изменилось. Писали и сдавали зачетные работы, получали какие-то баллы, лекции и семинары проходили вовремя. В этой чинной рутине, из которой давно ушел смысл, был некий сюрреализм, что-то или противоестественное, или сверхъестественное. У Джима ум за разум заходил, когда он задумывался над происходящим. Но ведь и он был актером в этой сюрреалистической пьесе — он исправно прикидывался самым обыкновенным студентом, который учится в самом обыкновенном университете и каждый день совершает будничные действия, характерные для всякого нормального студента!

"После семинара по американской литературе Фейт уехала, чтобы продолжить поиски работы вне университета. Джим не преминул убедиться в том, что девушка покинула территорию университета без приключений. Он проводил глазами ее "фольксваген", пока тот не скрылся за пеленой смога в конце улицы — будучи уже на "безопасной земле". Затем Джим направился в редакцию.

В редакционной комнате не было ни души. Это несколько насторожило его. Разумеется, время приближается к ленчу, а на столах разложена корректура с сегодняшней правкой — стало быть, редакторы с утра уже поработали... Но есть что-то ненормальное в полном отсутствии сотрудников. По крайней мере в прошлом семестре народ в редакции толпился постоянно — с семи утра и до восьми, а то и девяти часов вечера. И это не говоря о техперсонале — в производственном отделе всегда кто-либо дежурил. А сейчас и в производственном отделе ни души!