Универсальный солдатик (Киллер из шкафа - 3)

Потом он поджарил и съел яичницу и включил телевизор, где симпатичные дикторы бархатными голосами рассказывали об очередной кровавой разборке. На экране мелькали знакомые лица соседей по этажу и общим оперативкам, толкущиеся возле трупа и гоняющие чересчур назойливых телевизионщиков.

"Надо во двор, что справа, кинологов запустить, - автоматически подумал Старков, - он проходной..."

Но тут же одернул себя. Какой к черту двор... Пенсионер он...

И переключил канал.

Но там тоже показывали трупы и милицейские машины.

Ну жизнь... Что дома, что на работе...

Старков плюнул и выключил телевизор. И взял в руки газету.

Так, а что у нас там хорошего?

Ничего хорошего.

Под колонной наших войск рванул мощный фугас. За что наши ошибочно отбомбились по ближайшей деревне. По поводу чего ближайший блокпост подвергся нападению неизвестных. И пришлось проводить масштабную зачистку.

Н-да...

А что в частной жизни?

Этого пристрелили, того взорвали, тех посадили, потом выпустили, после чего все равно пристрелили.

Остается культура.

Первую премию получил боевик...

Грустно.

Старков бросил газету и вышел на балкон понаблюдать за жизнью двора, потому что раньше ее не видел. Не до того было.

Ту иномарку наверняка угонят, слишком она неудачно стоит. А если кто-нибудь надумает прихлопнуть кого-нибудь из живущих вон в том подъезде, то он наверняка встанет вон в ту нишу справа от двери...

Просто понаблюдать за жизнью тоже не получалось.

Тоска...

Потом зазвонил телефон.

- Старков?

- Я! - обрадовался Старков, узнав голос своего непосредственного начальника. То есть бывшего начальника.

- Слушай, Старков, не в службу, а в дружбу...

Может, дело какое... Хоть даже изнасилование на бытовой почве...

- Тут такое дело... Журналюги меня достали. Вконец. Желают материал о сыскарях сделать. Позабористей. Вот я и подумал - может, ты им на это дело сгодишься?

- Так ведь я уже не работаю.

- В том-то и дело. Я тех, что работают, светить не могу. Сам понимаешь, им это ни к чему. А тебе терять нечего, ты не у дел. Встретишься, расскажешь им что-нибудь из своей богатой практики. Ну что, выручишь?

Журналистов Старков, как и все сыскари, не жаловал. Вечно они суют свои носы в чужие дела.

- Может, лучше Егорова попросить?

- Нет, Егоров не подойдет. Он без бутылки говорить не станет. А после бутылки не сможет. Давай, выручай, Федорович, на тебя вся надежда!

Пришлось выручить.

Журналист оказался очень даже ничего, потому что оказался не журналистом, а молоденькой и очень симпатичной журналисткой.

- А вы действительно известный сыщик? - с порога уточнила она.

- Я?.. Ну, не то, чтобы...

- А полковник сравнил вас с Шерлоком Холмсом.

- Меня? - поразился Старков.

- Вас.

- Ну, не знаю...

Ну, полковник, ну, удружил!

- Вы, наверное, неправильно его поняли. Он, наверное, имел в виду, что со времен Конан Доила методы ведения следствия сильно изменились и сегодня Шерлок Холмс вряд ли бы смог работать даже рядовым опером.

Оживившаяся журналистка стала что-то быстро записывать в блокнот.

- Что вы пишете?

- Про Шерлока Холмса. Ваше утверждение, что он не дотягивает до современного рядового опера, будет интересно читателю.

- Погодите, это я сказал так, в целом...

- Но ведь вы действительно считаете, что герой Конан Доила безнадежно устарел и вряд ли бы мог противостоять современному криминальному беспределу?

Старков совершенно растерялся. Черт его дернул ляпнуть про Шерлока Холмса...

- Я не это хотел сказать... Я хотел сказать... Вот что, вы лучше задавайте мне вопросы, а я буду на них отвечать, - предложил следователь перейти на более привычный ему стиль общения.

- Тогда я попрошу рассказать о каком-нибудь деле из вашей практики. О самом трудном деле.

Старков задумался. Самым трудным в его практике делом было расследование аморального поведения кандидата в члены партии старшего лейтенанта Гришуткина по поручению секретаря первичной парторганизации шестнадцатого ОВД в семьдесят пятом году. Но это читателю будет вряд ли интересно.

- Может быть, про Чикатило? Я участвовал в разработке одного из эпизодов этого дела. Журналистка поморщилась.

- Мне кажется, тема Чикатило исчерпала себя. Если только подать материал в неожиданном ракурсе. Например, что вы сомневаетесь, что все эти преступления совершил он, и считаете, что следствие заставили пойти по ложному пути, чтобы сокрыть истинного преступника.

- Зачем сокрыть? - поразился Старков.

- Ну, например, затем, что он был сыном одного из тогдашних руководителей области. А Чикатило не более чем жертва заговора высокопоставленных чиновников и руководства МВД. Такой поворот может быть интересен...

- Нет, нет, я ничего такого не считаю, - испуганно пробормотал Старков.

И стал лихорадочно соображать, что бы такое могло устроить дотошную журналистку.

- Может быть, Солоник? Я работал с ним...

- Ну, не знаю... О Солонике уже столько писали. Разве только дать развернутый портрет его богатого внутреннего мира...

- Я не знаю про его внутрений мир, - открестился Старков.

Журналистка в упор, выжидающе занеся перо над бумагой, смотрела на следователя.