Уникальный элемент

Брюс обреченно побрел обратно. Тень его ластилась к ногам, будто опасаясь вытянуться чуть дальше, коснуться опасных родичей, что бесплотно вились вокруг.

Элия по-прежнему неподвижно стояла в лужице собственной короткой тени, как на островке, посреди залитого солнцем светлого двора.

— Знак на перекрестке — это манок, — сухо пояснил Брюс, задержавшись рядом с девушкой. — Им понадобилось много времени, чтобы приручить тамошний камень. Теперь взглянувший на него, и уж тем более коснувшийся, неминуемо придет к замку. К счастью, путники в этих местах редки.

Впрочем, не так редки, как хотелось бы. Те двое, что упокоились у дверей замка, носили вполне современную одежду. И судя по остаткам лохмотьев, при жизни были мужчиной и женщиной. Предпочли умереть вместе, но не уйти.

Что заставило их остаться? Неужто грехи?

— Кому-нибудь удалось выбраться из замка? — спросил Брюс вслух.

И поморщился, пережидая шквал эмоций в своей голове. Беззвучные голоса толклись и бились, как стайка легкокрылой, но мерзкой моли.

«…лошади, собаки, и даже крысы… но крысы вернулись…»

— Я про людей спрашивал.

«…дети! Дети ушли все…»

В интонациях призраков слышались и искреннее облегчение, и злая зависть.

«…кузнец ушел… и убогий побирушка, что забрел случаем…»

«…а сотника сразу за воротами скрючило…»

«…мой жених ушел. Даже не обернулся ни разу. Я слушала ветер. Он сказывал, что любимый мой умер через несколько дней…»

«…моя дочь… она жила там снаружи, когда ушла… но она стала другой…»

«…Он упал на мосту… А когда вынули его сердце — оно сделалось каменным…»

— Что? — Элия коснулась руки Брюса, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Смотрела девушка с болезненной жадностью. — Что они говорят?

Конечно! Она же их не слышит…

— Некоторые пытались сбежать. Их сердца обращались в камень, и они погибали. Другие умирали, потому что слишком большая часть их истинной сущности оставалась в замке. Но были и те, кто покинул ловушку, навсегда изменившись.

— Это жестоко.

Брюс пожал плечами.

— Беспрепятственно ушли дети и животные.

— А мы?

— Ну… Раз мы не дети и не животные… Трудно найти взрослого человека, который в своей жизни ни разу не принудил другого выполнить свою волю. Проклятие слепо и необъективно. Оно может счесть и любящих родителей злыми тиранами.

Наверняка уже сочло.

«…сначала они возвращались…» — жаловались голоса наперебой.

«…приходили ежедневно, потом все реже… раз в сезон… раз в год…»

«…мы остались одни…»

«…навсегда…»

Элия, не спускавшая с Брюса завороженного взгляда, попятилась, наткнулась спиной на безразличное к происходящему изваяние вепре-тритона. Осела к подножию постамента. Зверь сверху пялился самодовольно. Из крошечных глаз исчезла злоба. Еще бы! Незваные гости стали своими…

— Мы должны попробовать уйти, — сказал Брюс, обращаясь к самоуверенной клыкастой харе. — Ты ведь не планируешь скоротать здесь вечность?

Вепрь, судя по замшелым и вросшим в камень клешнеподобным копытам, именно так и надеялся провести остаток своих дней (если какие-нибудь наглые бродяги не сковырнут его с места!), а вот девушка встрепенулась.

— Я не смогу уйти. Я…

— Что ты?

— Я дочь барона. Я с самого детства принуждала других исполнять свою волю.

— Ты меня извини за недостаток воображения, — Брюс криво усмехнулся, — но мне отчего-то охотнее представляется, что ты принуждала лишь себя саму исполнять свои прихоти. Спорим, у тебя даже горничной не было?

Элия бросила на него сердитый взгляд, покраснев. Перекинула за спину растрепавшуюся косу (заплетала-то она ее умело, с явной привычкой) и выпрямилась во весь рост.

— У тебя не только воображение неважное, но и память. Ты сам-то здесь по чьей воле?

— По своей, — покривил душой Брюс.

— Я даже тебя вынудила идти со мной. И… — она умолкла.

«Дьенка» — просилось на язык, но Брюс решил, что сейчас не время проявлять проницательность. Тем более что у бедняжки любая недоговоренная фраза заканчивалась этим звонким именем.

Отвлек, называется, девушку визитом к местным достопримечательностям…

— Не думаю, что замок сочтет это настолько серьезным, чтобы обратить твое сердце в камень.

— Что ты понимаешь… И даже если и так, когда я уйду, то скорее всего изменюсь необратимо. А если Дьенк еще жив? Как он сможет принять меня иной?

Она вдруг вздрогнула, потянулась к Брюсу, странно заглянув в глаза. Будто пыталась там рассмотреть что-то еще. Торопливо глянула через плечо… и вздохнула разочарованно.

— А ты иди. Тебя здесь ничего не держит.

Брюс хмыкнул.

— Думаешь, я никого ни к чему не принуждал? Например, Дьенка… — он подумал и смягчил приговор: — Впрочем, как раз он-то, может, и не пойдет в счет, потому что не совсем человек, а заклятия в этом отношении строги.

Хотя… И впрямь, рискнул бы Брюс пересечь границу в иных обстоятельствах?

— Ты маг, — в словах Элии послышалась нотка мимолетной зависти, — тебя замок может выпустить.

— И зачем мне это нужно?

— Ты же рвался на свободу.

— Угу. Надо будет привезти сюда госпожу баронессу Загорскую, чтобы продемонстрировать сидящую за решеткой дочку. Скажу, что лично поймал и посадил.

— Она будет счастлива, — безрадостно пообещала Элия.