Ундинки

Федор действительно боялся потерять Ундину. Русалка же. Как ушла однажды из отчего дома, так и из его дома уйдет, поминай потом, как звали.

А Ундина ловила себя на том, что стала все больше походить на свою мать. Нет-нет, да и начнет Федором командовать. Природу не обманешь. Мачеха-то ее умней по – бабски в этом плане была. Стелила мягко, да спать было жестко. Все говорит мягко, а глаза – ледяные, как у змеюки. Все хитростью, обманом, а мать Ундины прямиком в лоб. Иногда обидно бывало.

Вот и Ундина такая же. Уж лучше так, чем как змеюка.

А еще через год увидели местные, как Федор Ундину свою на сносях в больницу увозит. Вот дела. Пятый десяток идет, а она рожать надумала, опасное дело, да и ребеночек может всякий получиться. Как накаркали.

Обратно Федор, чернее тучи, без жены вернулся. Со свертком в руках.

Акимовна, самая старшая на деревне, староста, на своих именинах потом рассказывала про Федора.

– Умерла Ундинка родами, как я и думала. Неча рожать в таком возрасте. Вона чё. Жили ведь хорошо, прожили бы до старости, зх, ребятки, бирюка жаль. Сам же свою Ундину в землю закапывал. Осунулся, одни глазюки на лице торчат, смотреть жутко. Ох и переживает он, на что я старая, а сердце рвется такое видеть. Его словно изнутри кто огнем жжет. А он терпит. Ради дочки. На ноги теперь одному ее поставить нужно. Я ему водки поставила, а он две рюмки подряд выпил и бутылку мне отдает. Я, говорит, больше двух за день не пью, я жене обещал. Вона как. А потом помолчал, да и заплакал. Страшно так. Глаза красные, сухие, а сам плачет сидит. Без слез. Страшнее ничего в жизни не видала я, бабоньки. Ундина, говорит, меня не любила. Почему, спрашивает, Акимовна, чем я ей плох был, вона чё, не любила, ишь ты. У меня аж сердце перевернулась. Что ж ты, сынок, говорю, так не может быть. Любила, конечно. Иначе бы жить с тобой не стала и дитё от тебя рожать. Ундинка вон какая была баба горячая, не стала бы она жить так, как ей не нравится. Ну, кто знает. Тут уж ничего не поделаешь. Нет уже нашей Ундинки. Хорошая баба была. Федора в люди вывела, а то сидел все в избе своей или в сторожке, как юродивый. И сама везде в деревне, то тут, то там, как вихрь. Громкоголосая, смеется, щеки румяные. А как она Ваське меж глаз зарядила, чтоб не пил, помните? Федор в чужую жизнь не лез, а Ундинка сразу меж глаз зарядила и враз вылечила. Рука у ей ох и тяжелая была. Да, такая вот любовь иногда случается под закат лет, девки.

Федор назвал дочку Ундиной. Выросла она и в город уехала, на врача учиться. А потом вернулась обратно. Уже с мужем. И беременная.

Дочку свою тоже Ундиной назвала. Отец просил. Уже старый стал. Раньше времени постарел. Почти все время на кладбище жил, в сторожке.

Местные часто его по вечерам на могиле Ундины видели. Сидел на лавочке и разговаривал с ней, как с живой. Говорил, что на самом деле к нему жена приходит. Просто умирать пока не разрешает. Как даст добро, говорит, так и помру. Внучка еще маленькая, говорит, ей деда нужен.

Так и помер там, на лавочке, через два года. А деревню потом местные стали Ундинками называть. Так и прижилось. Названия такого на карте нет. А люди говорят.

Бюро находок

В бюро находок обнаружились самокат, детский трехколесный велосипед, хозяйственная сумка, синий мячик и мальчик пяти лет с черным котом на руках.

– Как, говоришь, тебя зовут? – спрашивала служащая Зоя Федоровна, обмахиваясь журналом пожарной безопасности.

– Меня Слава зовут. А со мной Егорка.

– Еще и Егорка? – женщина приложила руку к груди и замерла. – Где?

– Вот же он, у меня на руках, – мальчик погладил кота.

– Ах, кот! Ну, дружочек, и напугал ты меня. – Зоя Федоровна залпом выпила стакан воды. – Кот-то твой?

– Теперь – мой.

– Так, обожди, дружочек. Давай сначала разберемся с тобой. Как ты тут оказался?

– Пришел.

– Сам?

– Сам.

– Зачем?

– За котом.

Зоя Федоровна интенсивнее замахала журналом пожарной безопасности.

– За каким котом? – Она для достоверности обвела помещение придирчивым взглядом.

Самокат, детский трехколесный велосипед, хозяйственная сумка, синий мяч.

– За вот этим котом, – мальчик погладил черного кота за ухом, тот зажмурился и заурчал.

– Это же дворовый кот? – уточнила Зоя Федоровна.

– Наверное. Он сидел у крыльца и плакал. А потом приехал грузовик с продуктами, он испугался и побежал.

– Кто? Грузовик?

– Да кот же!

– Ага. А ты – за ним.

– За грузовиком?

– Да за котом же!

– Ага. Я – за котом.

– Так. – Зоя Федоровна сложила руки на груди. – И как же ты тут оказался?

– Но это же бюро находок?

– Ты умеешь читать?

– Немножко.

– Вон на той вывеске, через дорогу, что написано?

– Аптека. Только с ошибками.

– Это не аптека, а оптика. Там очки продают.

– Как у вас на голове?

– На голове? А я все думала, куда их положила… Ты чай будешь?

– Буду.

– А что за грузовик с продуктами?

– Он к нашему садику приезжает.

– Так ты из садика сбежал?

– Я не сбегал.

– Ты меня с ума сведешь! Что за задик, знаешь?

– Знаю. Номер семь. Сказка.

– Это где ж такой?

– На улице Ленина.

– А это улица Куйбышева.

– Знаю. Я прочитал.

– И как. Ты. Тут. Оказался? – стала терять терпение Зоя Федоровна.