Умышленная блокировка

Кто-то страшится пустоты, замкнутого пространства, однообразия в работе и лицах, что тебя окружают, но он свято верил в свою миссию сеятеля.

Не каждый мог летать, существовал серьезный отбор, считалось честью стать частью команды корабля. Обычно полет длился лет десять или чуть больше, после возвращения шел ремонт и обработка данных. Команда отдыхала почти три года, а после опять в полет. Обычно летали по два-три рейса, а дальше — безбедная отставка, но не для Цаваласа.

Он был женат, дети ждали его возвращения. Но после того как закончилась вторая экспедиция, его никто не встретил. В Марлаке, городе, где жила его семья, произошла трагедия. Сломался холовый стержень, что отвечал за энергетику, произошел выброс галиевых газов, и облако накрыло город. Почти никто не выжил, а кто выжил, стал завидовать мертвым.

Цавалас потерял веру в себя, у него не было будущего, все рухнуло, стало пустым и холодным как тот космос, что окружает его. И он вернулся на корабль. Это его последняя миссия. Его уже хотели списать, но он самый опытный биоконструктор и сейчас обучал новых офицеров.

— Ты почему не спишь? — сухо спросил его командир корабля.

Далис — молодой капитан, летит с ним первый раз и мало что о нем знает. Говорят, что раньше он работал на внутренних линиях, а теперь удостоился чести вести Езам, корабль сеятелей.

— Уже пора приступать, — сказал Цавалас.

— Разведчики еще не прислали данных, — пояснил капитал и присел.

— Они мне не нужны, у меня все есть.

Их корабль вышел у звезды второго поколения класса GG20579. Здесь уже раньше был разведчик и тот собрал полную информацию по планетам, осталось только найти сами планеты.

В прошлой экспедиции они почти полгода проработали у звезды Хай, что означало «лик». Ее диаметр в триста раз больше их родной звезды Тимаиды. Хотя в галактике встречаются и звезды-гиганты, у которых радиус в полторы тысячи раз больше, но они туда не летают.

Прилететь к звезде — это полдела, надо найти сами планеты, а после шаг за шагом приступить к посеву.

— Нам потребуется ровно две недели, чтобы подготовиться к первому сбросу. Я все подготовил, осталось сверить некоторые параметры и приступим к созреванию, — сказал Цавалас капитану.

— Это хорошо. И все же вам, как и всем, надо быть во сне, прошу не нарушать правила.

— Хорошо, — спокойно ответил он.

Сон, это состояние, когда члены команды, что не были заняты вахтами, погружались в состояние провала. Эта разработка существовала с самого начала, как стали летать. Ты ложишься в капсулу, надеваешь браслеты на руки и ноги, они считывают показатели с тела. В капсуле нет воды или чего-то иного, но в ней твое тело висит, будто в невесомости. Твое сознание медленно погружается, нет снов, ничего нет, ты просто плавно проваливаешься.

Сон важен для перехода между звездами, ведь несмотря на огромную скорость звездолета, лететь порой приходилось не один месяц. Но Цавалас не мог спать, у него не так много времени осталось. Что ему делать дома на Кассид? Только состариться и умереть.

Он вернулся в лабораторию, его члены команды уже были на местах. Сел за экран и стал просматривать показатели от прошлой экспедиции.

Излучение АСD024, гравитация 97 GG, есть магнитное поле (небольшое, всего 369 билоров), токсичная атмосфера. Но много воды, ее температура колеблется от температуры кипения до температуры замерзания.

— Можно обратиться? — к нему подошел молодой офицер. Кажется, его зовут Хати, и он биоинженер.

— Да, слушаю.

— Я проанализировал данные и вот тут, — он запустил экран и показал точку на планете, — район со спокойной амплитудой, здесь самые низкие хировые выбросы, сверил с расчетом и наложил шаблон. — На экране цифры сменились на химические формулы, — предлагаю внести коррекцию в образец Хи25–76 и добавить стабилизатор RF8_3.

— И что это даст? — Цавалас заинтересовался этим предложением, ведь действительно, если снижены хировые выбросы, это дает нестабильность в работе по поглощению углекислоты.

— По моим расчетам, эта добавка стабилизирует обмен между циклами 18 и 25.

Создать жизнь — это сложно, очень сложно, а еще сложнее заставить ее делиться, размножаться. Без деления все бессмысленно и жизнь как таковая погибает.

У них были элементы клеток, и они как конструкторы собирали из них новую клетку. Ту, что смогла бы выжить в этих порой ужасающих условиях. Каждый элемент отвечал за определенные параметры. Объединяя один элемент с другим, они получали одни данные, но стоило добавить новую ячейку, и все резко менялось. Это была сложная кодировка, один неверный шаг — и все насмарку.

Цаваласу нравилось производить расчеты, это как шифр-ребус, к которому надо найти код. И вот теперь они сидели и пробовали новые параметры.