Умри в одиночку

Короткий лаз, ведущий на свежий воздух, не мог пропустить сразу больше одного человека. Дверь, или, точнее, даже не дверь, а, можно сказать, большой наклонный люк, называемый дверью, поднималась и сдвигалась в сторону хорошо смазанным приводом и не издала при открытии ни звука. Но сразу принесла звуки извне, и звуки эти не могли не заставить замереть и насторожиться. Разговаривали по крайней мере четыре-пять человек. Это сразу, автоматически подняло руки с оружием в боевое положение, но не заставило Берсанаку с собратьями вернуться в подземелье и закрыть вход. Разговаривать и обсуждать варианты поведения никто не стал даже шёпотом. Берсанака, обычно посылающий вперёд Гойтемира, на сей раз вошёл в его положение и в разведку отправился сам, молча сделав предупреждающий жест за спину: оставаться на месте.

Медведь двигался, как кошка, что вообще-то настоящему медведю не свойственно. Каждое движение не то что выверенное, но просто крадущееся, и тренированное тело готово было к любым действиям, адекватным обстановке там, за выходом. Но путь через лаз был недолог. Берсанака замер, и на фоне ночного неба, обычно, казалось бы, почти чёрного, сейчас чётко обрисовывался его силуэт. Осматривание окрестностей и прислушивание к плохо различимой внутри человеческой речи заняло долгую минуту. После этого Гайрбеков сделал приглашающий знак рукой. Гойтемир двинулся следом, приволакивая больную ногу, и даже Док Доусон, наблюдающий это сзади, почувствовал холод на зубах. Наверное, боль была очень сильной, потому что ступать в лазе больной ногой было нельзя и приходилось изворачиваться, чтобы выбраться. Хорошо, что путь был короток. Сам полковник справился с аналогичной задачей намного легче, но и ему, идущему вприсядку, пришлось почувствовать, как снова вскрывается рана, только недавно перевязанная. Пока ещё повязка держит кровь, но через какое-то время ткань пропитается и придётся ногу снова обрабатывать.

Едва Док Доусон оказался снаружи, как почувствовал у себя за спиной движение – это Берсанака привёл в действие механизм закрывания двери. Хорошо, что аккумуляторы силовой установки подземелья не разрядились полностью и с дверьми ещё работают. Хотя наверняка должен существовать и дублирующий ручной механизм открывания-закрывания, который Берсанака не захотел показывать полковнику. Медведь берлогу бережёт для себя. Это понятно…

Только оказавшись на свежем воздухе, Док Доусон почувствовал разницу между жизнью в подземелье и под открытым небом. На поверхности, как оказалось, дышалось даже с радостью. И не было запаха затхлости, присущего всякому подземелью. И вообще, наверное, при проектировании что-то было не так просчитано с вентиляцией, если она вообще существует, потому что вентиляция способна выдать любое подземное убежище. Медвежью берлогу, помнится, охотники тоже отыскивают по пару от дыхания и тепла тела, что пробивает в снегу талое отверстие. Точно так же зимой можно отыскать и подземелье. Значит, со строительством вентиляции следует быть особо осторожным – затхлый воздух организмом переносится всё же несколько легче, чем пуля в животе…

Эти мысли только промелькнули в голове полковника, когда он вдохнул полной грудью, но не задержались, потому что Берсанака уже сделал знак, подзывая к себе ближе. Теперь разговор был необходим, и разговаривать громко, естественно, им не хотелось. Док Доусон быстро придвинулся к Гайрбекову. Гойтемир уже находился рядом и стоял на четвереньках, уперев правую ногу коленом в землю и задрав сломанную лодыжку так, чтобы не задеть её за один из окружавших их камней.

Посторонние голоса слышались неподалёку, хотя разговаривающих за поворотом склона холма и за каменной грядой видно не было. И даже луна, высвечивающая из-за туч, не была помощницей.

– Это не пост… – едва слышно прошептал Берсанака. – На посту не разговаривают, и на постах по одному человеку. Что там? Кто-то есть?..

– Я там никого не оставлял… – холодно ответил полковник.

– Там я петлял, следы путая… – сказал Гойтемир. – Может, продолжают искать?

– Ночью следы видно особенно хорошо, – кивнул Док Доусон. – Ты подошву фосфором каждый день натираешь?

– Я предпочитаю люминесцентные составы… – показал Гойтемир интеллект бывшего учителя. – Это для ног не так вредно…

– Ладно, – сердито среагировал на пикировку словами Берсанака. – Ждите, я гляну…

– Тихо… – сказал полковник.

Берсанака с Гойтемиром молча пригнулись, и вовремя. Из-за камней, и прикрытые со спины камнями и потому не вырисовывающиеся на фоне неба силуэтом, они оставались незамеченными, но им самим хорошо было видно, как от места разговора по склону холма в сторону холма соседнего идут трое. Двое в вязаных камуфлированных шапочках, один вообще не по времени года в косынке. Значит, не «краповые»…