Умри со мной

— Лично я сильно сомневаюсь, что он в тот вечер вышел на дело, имея в голове сложившийся план убийства. Он действительно избивал своих жертв, жителей тех домов, что он грабил, с каждым разом все более жестоко. Но душить Джейн Уитерс, думаю, все-таки не намеревался. Женщина никак не желала уступать ему. В отличие от других, она все кричала и кричала и яростно отбивалась. А Бартону во что бы то ни стало требовалось подчинить ее себе, заставить умолкнуть, иначе его могли схватить. Он потерял голову, его занесло, и то, что задумывалось как изнасилование, обернулось убийством.

— Но, насколько я помню, он убил еще четырех женщин. К такому количеству жертв не применима категория «случайность».

— Что творилось в его мозгу, осталось нам неизвестным. Этот ублюдок не пожелал говорить. Возможно, когда он душил бедняжку Джейн, то вдруг обнаружил, что убийство совсем по-новому возбуждает его. Много чего он сотворил с ней уже после ее смерти. Возможно, в тот момент он даже не сознавал, жива женщина или мертва.

Донован помолчала, допивая вино, и спросила:

— А почему ты так настроен против доктора Кеннеди? Очень даже согласна, он — настоящий козел, да ведь таких вокруг тьма, а ошибки мы все делаем. К тому же у него и удачи случались.

— Не спорю, — покачал головой Тарталья. — Но понимаешь, Патрику Кеннеди дело Бартона представлялось всего лишь логической задачей. Он начисто забывал, что преступления бьют по реальным женщинам, из плоти и крови. Что у них есть семьи, мужья, дети… — Голос у него сорвался, и только паузы он сумел продолжить: — Для Кеннеди все это было игрой. Он наотрез отказывался допускать, что и он может ошибаться, и это стоило нам немало впустую потраченного времени. А при расследовании, тебе ли не знать, драгоценна каждая минута. И двух последних жертв, по моему мнению, могло бы и не быть. Они расплатились жизнью за самонадеянность доктора Кеннеди, — горько заключил он.

— Но тебе ведь необязательно было его слушать!

— Нет. Но попробуй отфильтруй зряшный шум, особенно когда производит его так называемый эксперт. Тут, пожалуй, усомнишься и в своих инстинктах. А вдруг бы мы ошиблись? Трудненько было бы объяснить начальству, почему мы не прислушались к мнению эксперта.

— Да, задним числом все видится ясно и просто.

— А то! Но мы с Трэвором все равно себя виним. Не обращай мы столько внимания на мнения Кеннеди, уверен, Бартона мы схватили бы гораздо быстрее. Вот почему на этот раз я твердо намерен полагаться на собственное чутье. Будь Трэвор с нами, он точно поддержал бы меня.

— Значит, ты не сомневаешься, что Мэрион Спир — ранняя жертва нашего Тома?

— Сомневаюсь, да еще как! Но пока мы никого, кроме нее, не обнаружили. Сейчас нам просто необходимо отыскать его первые жертвы. Его неуклюжие, провальные покушения на убийства, совершенные в ту пору, когда Том еще не отточил своего мастерства. Вот наш самый верный шанс схватить его. Если только прямо с неба нам не свалится какой-нибудь подарок.

— Мы ищем только в Лондоне. Том мог убивать и в других местах.

— Вполне вероятно. Но ты же знаешь, как трудно продвигаться вперед, когда нет централизованного архива. Я не убежден, что и в Лондоне мы отыскали все его жертвы. Однако расширять поиски и уходить за пределы Лондона — немыслимо. У нас нет людей, нет пока и достаточных оснований. Хорошо бы, «Криминальный обзор» сделал за нас эту работенку. Очень скоро мы узнаем, случалось ли нечто похожее в других регионах страны.

— Как считаешь, почему он убивает девушек в разных кварталах Лондона? Чтобы его труднее было выследить?

— Подобное соображение приходило мне на ум. Но сейчас, когда газеты погнали такую волну, не так-то легко ему будет проделывать свои фокусы.

Донован, прикрыв глаза, откинулась в кресле, потирая виски. Ее охватила непонятная растерянность. За то недолгое время, что она провела в отделе Кларка, ей приходилось принимать участие в расследовании нескольких жестоких убийств. Их нельзя было воспринимать без гнева и отвращения, и Донован каждый раз ужасно переживала. Однако все эти убийства совершались в своем, близком кругу, в результате семейной ссоры или в припадке неконтролируемого взрыва злобы по отношению к родственнику, другу или коллеге по работе. Ни одно не подготовило ее к безликому ужасу серийных убийств.

— Он ведь не остановится, правда? — тихонько спросила она наконец.

Тарталья отрицательно покачал головой:

— Он уже завелся. И если нам так и не удастся выявить связи между Лаурой, Элли и Джеммой, единственный способ схватить его — выжидать, пока он убьет снова. А тогда одна надежда, что при том звоне, который подняла пресса, он подставится.

Тарталья потянулся было за бокалом, но раздался телефонный звонок, и он поднялся взять трубку. Почти сразу по его тону Донован поняла: звонит совсем не Салли-Энн. После короткого обмена репликами Тарталья схватил со столика карандаш и листок бумаги, наскоро что-то записал и бросил трубку.

Потянувшись, он зевнул и снова рухнул на диван:

— Наша обожаемая Кэролин. Вся в восторге от своего появления в телевизоре.