Умри, богема!

Моя маленькая хитрость, заключавшаяся в том, чтобы во время поездки на такси в Шатийон «забыть» заехать за продуктами, сыграла свою роль – и вот мы с Шарлем отправились как будто бы для того, чтобы купить что-нибудь к ужину в местном круглосуточном магазине. На самом деле нам нужно было просто уединиться для передачи мне денег.

– Мне бы денежку… – уже у дверей обратилась я к Марине.

Она нехотя достала кошелек и протянула мне одну из своих карточек.

Шарль, едва мы оказались за воротами, жестом показал мне свой дом, он находился через дом от Левиного. Хохоча и смешно жестикулируя, он пытался сообщить мне, что сейчас вернется с машиной. Я поняла, закивала головой.

В машине он передал мне банковскую карточку на имя Льва Ефимова и конверт с наличными. Я готова была обнять Шарля за то, что он так быстро и умно провернул наше финансовое дельце.

– Лара, это не мое, конечно, дело, но ты совершенно не умеешь разбираться в людях, – вдруг услышала я произнесенную Шарлем фразу, и от удивления и неожиданности у меня, похоже, открылся рот. Да, он говорил с легким акцентом, но точно по-русски, как человек, в крови которого этот язык живет давно.

Я не стала комментировать это открытие – мы просто посмотрели друг на друга и все поняли. Мы были сообщниками, и он, доверенное лицо Левы, был на моей стороне.

– И будь осторожна, она не все переводит тебе в точности. Половину того, что ты должна знать, оставляет, так сказать, за кадром. Просто ленится переводить. Она не любит тебя, не уважает. Она – опасная.

– Да нет. Просто у нее характер такой. Я уже привыкла.

– И не говори ей, что я знаю язык.

– Договорились.

– А в доме вам будет хорошо. Там тепло, в комнатах есть все необходимое – постель, одеяла.

– Вы русский? – Все-таки не выдержала я.

– Моя мать русская.

– Понятно. Спасибо вам большое, Шарль!

После того, как то, ради чего мы встречались, было сделано, нам следовало обеспечить себе алиби, и мы отправились в магазин за продуктами.

– Какой неприятный тип! – фыркнула Марина, едва я переступила порог дома, нагруженная пакетами.

– А по-моему, очень даже приятный дядечка, – я принялась выкладывать из пакетов колбасу, сыр, кофе, сахар. Шери крутился под ногами, виляя хвостом в надежде, как я поняла, что в пакетах припасено что-то и для него.

– Сейчас откроем тебе консервы! – подмигнула я, поддразнивая пса большой жестяной банкой с яркой этикеткой с изображением рыжего лабрадора. – Вроде бы здесь кролик с курицей, да?

К счастью, Марина пропустила этого «кролика с курицей» мимо ушей, не поняла, откуда мне это известно, ведь я не могла бы прочесть это на банке, а Шарль как бы не знает русского. Разве что мы могли бы объясняться с ним жестами.

– И куда это ты столько накупила? – нахмурилась Марина. – С ума, что ли, сошла? Мы же на одну ночь здесь!

– Может, Лева приедет завтра. Что ты так переживаешь? Мы вернем тебе все деньги, или ты сомневаешься?

– Нет… не сомневаюсь.

Теперь, когда в кармане у меня была куча денег, злопыхательство и недовольство Марины меня уже не так волновали, как прежде.

– Не ворчи, подруга, давай лучше поужинаем.

Уж не знаю, как получилось, что мы распили две бутылки красного вина на двоих! Согрелись, расслабились, я так вообще была в благостном настроении и готова была любить весь мир, чего нельзя было сказать о Марине, которая вдруг принялась рыдать.

– Ты чего это? Что случилось?

Конечно, это были нервы. Она вся была на нервах с тех пор, как убили Галю Горную. Все эти покушения, отравления, смерть Сони… Теперь вот еще подозрения относительно Клер.

– Завтра приедет Лева, и нам уж точно не о чем будет беспокоиться. Мы разрулим с ним все дела, связанные с наследством, и вернемся домой! Все, расслабься и постарайся получать удовольствие!

Но Марина смотрела на меня глазами, полными слез, и мотала головой, как бы говоря: не то, все не то. Ее беспокоило другое.

– Я его любила, а он принадлежал другой женщине, вот так, – проговорила она, задыхаясь от слез.

– Да кто? – спросила я, но потом пожалела, что спросила. Конечно, она имела в виду своего последнего любовника, того, что подарил ей шубу. Как же это глупо звучит: тот, кто подарил ей шубу. Как будто бы у него других личностных признаков и нет. – Ладно, извини. Это не мое дело.

– Она богатая, вот как ты, и он зависит от нее. Но не любит. Так часто бывает. Она покупает его любовь, как покупала и ты любовь своего Игоря.

Мне не нравилось, куда повернул наш разговор. К тому же про Игоря мне уж точно не хотелось вспоминать. Зачем вообще было произносить все эти унизительные для меня слова? Да уж, прав был Шарль, не умею я разбираться в людях. Мне не надо было брать Марину с собой в Париж. Тем более я ведь не первый год ее знаю, могла предвидеть, как она себя будет вести, станет трепать мне нервы.