Умрем, как жили

— А я вот дырки немецкие залечиваю. — Глеб показал на ногу.

— Хорошо, пуля сквозь мякоть прошла. Теперь и ходить могу. Но, видно, отыгрался, — он криво усмехнулся, постучал себя по мощным ляжкам, которые всегда выставлял напоказ, нося короткие, короче, чем кто-либо в команде, трусы. Эта привычка Глеба выделяться вечно раздражала Владимира Павловича.

— Обойдется, Глебка! Нам сейчас в другие игры надо играть. Простреленная нога такому футболу не помеха.

— Показать? — вдруг спросил Кармин, обращаясь к Глебу.

Тот согласно кивнул и, как делал уже, видно, по привычке, стал легкими кругами массировать больную ногу, прямо через холщовую брючину. Кармин нырнул в подпол и, будто из преисподней, позвал:

— Лезь. Здесь неглубоко. Только голову осторожней.

Юрий очутился в сухом погребе, осмотреться в котором смог лишь после того, как глаза привыкли к неверному свету уходящего в вечер пасмурного дня.

Песчаные стены погребка были усилены ивовой плетенкой — старой, но достаточно крепкой. По крайней мере, Юрий даже не заметил за одним из плетеных щитов большой ниши. Сашка стал на четвереньки и вытянул из ниши сверток. Раскинув брезент, Юрий увидел смазанные, будто только что с завода, винтовки и автоматы, несколько пистолетов, связанных за скобы ржавой проволокой. Потом из показавшейся бездонной ниши Кармин извлек ящик с гранатами, несколько коробок патронов и разложил все перед Токиным, словно грек в овощном ряду центрального рынка.

Юрий опустился на колени, зажал в руке ноздреватый ствол. Он ощутил ласковую прохладность металла, не воспринимая автомат как оружие. Мускульным воспоминанием всколыхнулось то далекое чувство, когда впервые взялся за берданку, отправившись с братом на охоту. Утиного лета не было, ему так и не довелось выстрелить, но неповторимость ощущения осталась. И сейчас, крепко сжав шейку автоматного цевья, он уважительно сказал:

— Машина!

Потом подкинул на руке пару гранат.

— Будто вчера только сдавали нормы ГТО. Ты, Сашка, на сколько метнул? — Токин показал гранату.

— Не помню. Что-то неважно — метров на сорок.

Юрий осторожно положил гранаты, и, замаскировав все как было, они выбрались наверх.

Тревожный закат красил тихую, словно застывшую в горе, воду неестественно густой киноварью. При взгляде на плес, ощущение сырости усиливалось.

Глеб полез в свой погреб, Сашка пошел провожать Юрия. У калитки он вдруг предложил:

— Вот что, капитан. Глебка ранен. Правда, легко, уже поправляется, — поспешил успокоить Кармин, поймав тревогу во взгляде Юрия. — На футболистах, сам знаешь, как на собаках, все заживает. Нас уже трое. Архаровых пощупать можно. И давай-ка возглавляй команду: надо доиграть тот прерванный матч. Только мячики мы пожестче достанем. — Сашка наклонился к Токину: — Знаешь, что сейчас на стадионе?

— Нет. — Само слово «стадион» Юрий воспринял как нечто совершенно абстрактное и незнакомое. И только сейчас подумал, что за этот месяц он ни разу даже не вспомнил о стадионе, не заглянул туда, будто со смертью Владимира Павловича само понятие «спорт» перестало существовать.

— Там склад трофейного оружия, — Сашка неопределенно, повертел ладонью. — Даже складом назвать трудно. Свалка. Понатащили с полей все, что наши оставили отступая, свалили в кучи, проволокой колючей наспех обнесли и раненого Ганса сторожить поставили.

Сашка еще раз испытующе посмотрел на Юрия — доверять или не доверять ему нечто существенное. И, наконец решившись, сказал:

— А может, наведаемся ночью на стадион? Они, дурни, нашего заячьего лаза не открыли. Я ведь все это оружие оттуда натаскал.

Юрий вспомнил лаз, о котором знали далеко не все мальчишки. Это было тайной их, заводских пацанов. По нему они попадали на самые интересные матчи.

— Что добудем — к тебе отнесем. Укрыть где найдется?

У Юрия зачесались руки: иметь под боком маленький арсенал — лучше не придумаешь!

— Найдем. — Он, правда, еще не представлял себе, где сможет укрыть оружие, но знал, что придумает.

Сашка забежал в дом и вынес два армейских рюкзака. Когда выбрались на реку и, крадучись вдоль берега, двинулись к стадиону, совсем стемнело. Только светившаяся полоса воды указывала путь. Юрий шел напряженным шагом, то и дело спотыкаясь о корневища вырубленных ивовых кустов. К забору стадиона вынырнули внезапно и залегли в траву, вслушиваясь в ночные звуки.

— Часовой околачивается в будке у ворот. Если тихо да и в рост не поднимаясь — ни за что не заметит, — прошептал Сашка.

— Пошли, — Юрий по-пластунски скользнул в кусты и по старому виадуку добрался до узкой норы — лаза. Втянув голову в плечи, осторожно нырнул в щель, привычно замолотив ногами по воздуху.

— Тише ты, черт! — раздался сзади горячий шепот Сашки.

От забора до едва различимых высоких куч оружия было метров пять. Набив рюкзаки всем, что попадалось под руку — патронами, лимонками, круглыми дисками от ручных пулеметов, — и прихватив по автомату, они без приключений добрались до токинского дома.

Когда разложили добычу на полу, Юрий увидел, что Кармин взял больше его — дотащил еще небольшой промасленный ящик на десяток ручных гранат.