Умрем, как жили

Юрий чертил на листке схему связей организации и прикидывал, кому следует быть на сегодняшнем совещании. Все, кроме Караваева, знали о собрании. Его же должен был позвать сам Токин.

«Караваев, конечно, парень чужой, но трезвомыслящий. Он один поддержал меня, когда я был против взрыва. Да и во время операции в лагере показал себя неплохо. Думаю, ему можно поручить сбор информации…»

Юрий накрыл стол как бы для вечеринки — поставил бутыль с остатками самогона, принес миску соленой, головками, капусты, и полдюжины моченых яблок. Хлеб в связи с нерегулярной работой хлебозавода стоил так дорого, что положенной ему зарплаты едва бы хватило на буханку, покупай он ее с рук.

«Обойдемся. Для прикрытия и такой стол сойдет. Надо обсудить четыре вопроса, Да еще поговорить о переходе за линию фронта. Лагерники уже бунтуют — рвутся в дело. Надо решить, кого с ними из наших отправить».

Собрались вовремя. Зашторили окна и для верности придавили подушками, чтобы ничего нельзя было подсмотреть. Свет убавили до минимума — можно было только различать лица.

— Начнем. Есть предложение без протокола — лишние бумаги нам ни к чему! Хотелось бы предупредить, что все сказанное здесь должно остаться между нами… — Голос Юрия дрожал от волнения. Он понимал, что ребята признавали его вожаком в первую очередь потому, что сказывался авторитет футбольного капитана. Но достаточно ли это? — Я взял на себя инициативу собрать штаб нашей организации в предлагаемом составе. Если есть дополнительные предложения, прошу вносить. — Юрий вел заседание штаба, как комсомольское собрание. — Как показал опыт январских событий на электростанции, самое страшное, что может быть в подпольной организации, — анархия. Нужна единая власть, единоначалие, как в армии.

— Я целиком за, — охотно подал голос лейтенант.

— А если будут другие мнения, чем у начальника, как быть? Ведь он не только своей головой рискует, — сказал Толмачев.

Филин вмешался:

— Понесла метелица! При чем здесь голова?! Просто решения бывают правильные, если они обсуждаются большинством. Мы знаем Токина как капитана команды, знаем, что он умеет ладить с людьми, и я предлагаю избрать его руководителем организации, действия которого будет контролировать наш штаб.

Филин подался в сторону Токина, чтобы как-то смягчить концовку своего предложения. Поддержали нестройным шумом. Токину показалось, что только Караваев промолчал.

— И все-таки, — упрямо повторил Токин, — если считаете возможным избрать меня, прошу принять мою оговорку, — в спорных вопросах последнее слово за руководителем!

— Да что, тебе власти мало?! Не в словах дело, в самих делах, — запротестовал Филин.

— И в словах тоже! — резко возразил Токин.

— Юрий прав, — примирительно протянул лейтенант, — единоначалие необходимо. Пусть последнее слово остается за ним.

— Есть предложение — голосовать? — спросил Юрий.

— А как же! — Кармин даже привстал. — Все должно быть честь по чести. Настанет день — за каждый наш шаг придется держать ответ перед страной. Чему-то она нас учила…

Проголосовали за Токина единогласно. Токин перешел к следующему вопросу.

— Мы провели переучет того, что собрано. Я имею в виду оружие. На сегодняшний день арсенал составляет сорок два автомата, семьдесят винтовок, триста гранат противопехотных и двадцать шесть противотанковых, более трех тысяч, точно не установлено, патронов и один пулемет.

По комнате прошло возбуждение.

— Пулемет удалось добыть Караваеву.

— Мо-ло-дец! — восхищенно протянул лейтенант. — Какой? «Дегтярь»?

— Бери выше — «максимка»! И в отличном состоянии.

— Боезапас поступает в распоряжение лейтенанта, которого предлагаю избрать военкомом…

— Нет, парни, увольте. — Лейтенанта словно подкинуло пружиной. — Пока я тут, помогу как могу. Но мне нужно уходить туда. Думаю, там я буду полезней.

— Когда еще уйдешь…

— И это надо решить сегодня, — подхватил Юрий. — Ребята готовы. С каждым днем возрастает риск: начались серьезные облавы с участием полиции. Господин оберштурмбаннфюрер решил наконец доказать, что не зря ест хлеб. Кстати, думаю, у меня собираться дальше опасно — за Морозовым слишком дымный хвост. Вдруг что-нибудь понадобится по старому делу — и влипнем.

Токина поддержали, и Кармин предложил:

— Давайте впредь у меня. Улочка тихая. Ход к реке есть. Всегда концы в воду можно…

— Холодная вода-то больно.

— К лету нагреется.

— Хватит зубоскалить, есть еще вопрос. Как говорят наши «освободители», саботаж. Предлагаю строго регламентировать всякую инициативу: чтобы нелепостью какой не вывести на провал. Саботаж должен быть тонким: то ли саботаж, то ли просто условия работы… Электростанцию пока не трогать. Жалко арестованных ребят. Оберштурмбаннфюрер свою угрозу выполнит не задумываясь. До Морозова он все-таки добрался, хотя работал мой бывший квартирант не за страх, а за совесть.

— Принято, — заключил Филин. — И давай к главному — к моему предложению насчет вооруженного восстания.

— Эка хватил, — присвистнул лейтенант. — Имеешь в виду лагерь?

— Нет, — в тон ему протянул Филин. — Имею в виду Старый Гуж.