Умопомрачение

Всё дело было в деталях. Мерджим был выходцем из албанской христианской семьи и не было ничего удивительного в том, что он стал христианином. Это наложило свой лёгкий отпечаток на взаимоотношения с окружающими мусульманами. Особенность Ерты была куда глубже. Её родители были убеждёнными коммунистами и атеистами, и, хотя их дочь и не впитала идеи коммунизма с молоком матери, но в её сознании надёжно укоренилось осознание того, что она югославка без обозначения национальности. Своё убеждение она ревностно отстаивала при любом случае, отчего часто вспыхивала ссора, где угодно и с кем угодно. Когда после женитьбы Мерджим имел неосторожность сказать, что они — албанцы по национальности, он был удостоен гневным взглядом молодой жены, а затем был вынужден выслушать лекцию о югославском естестве проживающих здесь народов. Ерта и его называла югославом, хотя не спорила, если он только себя называл албанцем с кем-нибудь в разговоре. Но она быстро дала понять, что к ней можно обращаться только, как к югославке, и не как иначе. Все прочие отличительные черты, будь то национальность или религиозные предпочтения, были на её взгляд излишни для укрепления югославского общества. Муж иногда шутил, дивясь тому, что она до сих пор не решила посвятить свою жизнь политике. Ерта же в таких случаях со снисходительной улыбкой отвечала мужу, что у каждого своя задача в стране. Цель её жизни заключается в строительстве югославского общества снизу-вверх.

И вот, майским вечером 4 мая 1980 года, убеждённая югославка Ерта с будущим несомненно не албанцем, а югославом в её животе смотрела телевизор, пока её муж мыл посуду на кухне. Внезапно трансляция прервалась, экран остался чёрным. Ерта не шевелилась и терпеливо ждала возобновления подачи сигнала.

Внезапная тишина в гостиной озадачила Мерджима, и он, перестав мыть посуду, повернулся в сторону двери, прислушиваясь. Он уже хотел было окликнуть жену и спросить, что случилось, но не успел. Послышался торжественный голос диктора:

Дорогие товарищи. Страна понесла огромную утрату. Умер товарищ Тито. Об этом сообщили Центральный комитет Союза коммунистов Югославии и Президиум Социалистической Федеративной Республики Югославии. Рабочему классу, трудящимся и гражданам, народам и национальностям Социалистической Федеративной Республики Югославии…

Мерджим на стал дальше прислушиваться. Он безошибочно угадал реакцию своей жены на эту скорбную новость и, бросив мыть посуду, вытер руки о кухонное полотенце и тут же направился в гостиную, слушая, как вещает голос диктора, словно заколачивает гвозди:

— …Сильная боль и глубокая печаль потрясли рабочий класс, всех трудящихся и граждан Югославии, каждого из наших людей, рабочего, интеллектуала, пионера, солдата, мать и девушку. Всю свою жизнь Тито был борцом за интересы и исторические цели рабочего класса и всех трудящихся, за благороднейшие идеалы и устремления наших народов и национальностей. Тито — наш самый дорогой друг. Семь десятилетий он горел в революционном рабочем движении. Шесть десятилетий укреплял ряды югославских коммунистов…

Войдя в комнату, Мерджим увидел растерянное лицо жены и её быстро наполняющиеся слезами глаза. Ерта была не в силах произнести ни слова от потрясения. Ей казалось, что наступил конец света. Что теперь будет?! Кто поведёт Югославию дальше в будущее?! Кругом столько врагов!

Ерта и не представляла, насколько близко она подошла к тому, чтобы предсказать будущее.

— …Более четырёх десятилетий он исполнял самым достойным образом самую важную обязанность в нашей Партии. Был героическим лидером в великой народно-освободительной борьбе и социалистической революции. Три с половиной десятилетия он стоял во главе нашего социалистического государства и вёл нашу землю и нашу борьбу за новое человеческое общество в мировой истории, выражая себя и подтверждая себя как наша крупнейшая историческая личность, — лилось с экрана телевизора.

Мерджим опустился на колени перед женой и взял её руки в свои.

— Ну-ну! Ничего! Успокойся, — он встал и обнял плачущую жену, чтобы успокоить.

В конце концов, в её положении вредно волноваться. Смерть товарища Тито его тоже потрясла, хотя он и не боготворил (в отличие от жены) председателя Коммунистической Партии, но это была первая смерть лидера страны в его жизни, а потому он чувствовал себя растерянным и даже слегка испуганным.

Звуки на улице почти стихли. Судя по всему, не только Ерта была шокирована и расстроена кончиной товарища Тито. Хоть никто и не смел вслух сказать о таком исходе, но всё же вся страна ещё с января внутренне ожидала этого. Тем не менее, очень многие оказались не готовы к этой смерти и, как и бедная Ерта, были ошеломлены и откровенно плакали.

Мерджим обнял жену. Стоять, согнувшись, было неудобно, но мужчина терпел. Минут через пять будущая мать перестала плакать. Супруг собрался подняться, чтобы пойти и закончить мытьё посуды, но тут рука жены резко сжала его плечо, а сама она поморщилась, приложив свободную руку к низу круглого живота.

Что? — муж вопросительно посмотрел в глаза жене.