Умолкнувший оратор

– Только не у мистера Бреслоу, – заявил Вулф. – Он будет никудышным свидетелем. А вот мистер Уинтерхофф вполне подойдет. Мистер Эрскин-старший будет восхитительным свидетелем. Насчет Эрскина-младшего я не слишком уверен. Но лучше всех справится мисс Хардинг. Вы сможете с ней договориться?

– Вы снова опережаете события.

– Вовсе нет. Опережаю события? Подобные детали имеют архиважное значение.

– Я знаю, что имеют. Но все только после того, как вы согласитесь. Так вы принимаете мое предложение относительно О’Нила?

– Видите ли… – Вулф откинулся на спинку кресла, слегка приоткрыл глаза и сложил кончики пальцев на животе. – Сейчас я отвечу, мистер Смит. Пожалуй, лучше всего оформить все в виде сообщения или нескольких сообщений, предназначенных для мистера Эрскина. Передайте мистеру Эрскину…

– Я не представляю Эрскина. Я вообще не называл никаких фамилий.

– Разве? А мне показалось, вы упоминали мистера О’Нила, и мистера Декстера, и мистера Кейтса… Так вот, все дело в том, что полиция может с минуты на минуту найти десятый валик. И тогда, учитывая содержание сделанной на нем записи, все мы окажемся в дураках.

– Нет, если у нас будет…

– Прошу вас, сэр! Я не мешал вам говорить, не мешайте и вы мне. Если увидите где-нибудь мистера Эрскина, передайте, что я весьма признателен. Теперь я знаю, какой гонорар могу запрашивать, не рискуя его этим шокировать. Передайте, что я не менее признателен и за его старания оградить этот гонорар от посягательств налоговых органов, хотя подобное мошенничество меня совершенно не привлекает. Это, конечно, дело вкуса, но мне решительно не нравится. Передайте, что я отлично понимаю, что на счету каждая минута. Мне известно, что смерть мисс Гантер усилила возмущение общественности. Я читал передовицу в сегодняшнем номере «Уолл-стрит джорнал». Я слышал сегодня выступление Рэймонда Свинга по радио. Я знаю, что происходит. – Вулф открыл глаза еще шире. – Но главным образом не забудьте сказать ему, что если эти идиотские мошеннические уловки не прекратятся и вы продолжите швыряться деньгами, в чем я буду бессилен, то я все равно выставлю вам счет и заставлю рассчитаться сполна. Вот теперь я убежден, что он либо убийца, либо круглый дурак, а может, и то и другое. Слава богу, он не мой клиент! Что же до вас… Как вы сами изволили выразиться, вы всего лишь мальчик на побегушках, но, насколько я понимаю, вы солидный юрист, занимающий высокое положение. А значит, давали клятву служить закону. Пф! Арчи, мистер Смит уходит.

Смит действительно встал с кресла и выпрямился. Но прежде чем уйти, произнес тем же тоном, каким по приходе сообщил мне, что желает видеть мистера Вулфа:

– Мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать, что эта беседа останется между нами? Точнее, чего мне следует ожидать?

– Вы тоже круглый дурак! – огрызнулся Вулф. – Какое значение лично для вас имеет мой ответ? Я даже не знаю вашей фамилии. Я поступлю так, как считаю нужным.

– Если вы думаете… – начал было Смит, но не закончил, опасаясь, очевидно, выдать свои истинные чувства, например клокочущую в груди ярость, что с учетом обстоятельств было бы неприемлемо.

Поэтому, полагаю, не будет большим преувеличением сказать, что Смит потерял дар речи. Он молча вышел и молча спустился с крыльца, даже не пожелав мне спокойной ночи.

Когда я вернулся в кабинет, Вулф уже позвонил, чтобы ему принесли пиво. Я определил это путем дедукции, поскольку почти сразу же появился Фриц с подносом в руках. Преградив ему дорогу, я произнес:

– Мистер Вулф передумал. Унеси пиво. Сейчас уже начало одиннадцатого, а накануне ночью он спал всего два часа, так что он отправляется в постель. Впрочем, так же, как и мы с тобой.

Вулф ничего не сказал, и Фриц унес поднос.

– Сегодняшняя история напомнила мне о картине, – сказал я, – которая висела у нас дома в столовой. На ней были изображены мужчина и женщина, мчащиеся в санях и швыряющие младенца стае волков, которая их преследует. Возможно, это не совсем точно в отношении Декстера или Кейтса, но непосредственно касается О’Нила. Командный дух, ну и ну! Господи, он же был председателем банкетной комиссии! В детстве я часто размышлял над этой картиной. С одной стороны, жестоко, разумеется, бросать ребенка на растерзание волкам. Но с другой – если не принести эту жертву, они сожрут и младенца, и путников, и лошадей. Конечно, из саней могли бы выскочить мужчина или женщина. Помню, я тогда представлял, как целую жену с ребенком и бросаюсь прямо в гущу волков. Правда, в то время мне было всего восемь лет, и теперь я уже не считаю себя связанным тогдашним решением. Ну а что вы думаете об этих мерзавцах?

– Они в панике. – Вулф поднялся, одернул жилет и стал пробираться к двери. – Положение у них отчаянное. Спокойной ночи, Арчи. – И уже с порога он, не оборачиваясь, пробурчал: – Впрочем, такое же, как и у меня.

Глава 26