Умоляющие

Друзья такие редки. Сердце он

Открытое имел. И улыбался

870 Всем ласково. А чванства ни рабы,

Ни граждане в покойном не видали.

(Подходя ко вторым.)

Вот Этеокла прах. И в нем блистал

Алмаз, но новой гранью. Этот молод

И беден был. Но никогда почет

Не обошел его. Героем славным Аргос

Наш дорожил. И у друзей легко

Он находил поддержку, хоть свободы

Решений им своих не продавал.

Он быть врагом умел вождей фальшивых,

Не самого народа. Да за что ж

Казнить народ? Как будто он виновен,

880 Коль не туда советники ведут!

(У третьего одра.)

Вот третий вождь - и новое отличье:

Гиппомедон был отроком еще,

Когда решил он гордо, что ни Музы,

Ни нега не возьмут его - в полях

Он закалял себя на ловах, диких

Смиряя лошадей или тугой

Сгибая лук. Всего себя отчизне,

Всю силу он берег.

(К четвертому.)

А здесь почил

Парфенопей, рожденье Аталанты.

Почти дитя, а до чего красив!

890 Аркадия была его отчизной,

Но в Аргосе он вырос, как метэк.

Парфенопей был скромен: он аргосцам

Не докучал - зато и между нас

Враждебных лиц не видел. Спорщик не был,

Вот - главное. Чужой ли, свой ли нам,

Но спорщики всегда невыносимы.

В челе других не хуже дрался он

Природного аргосца, утешаясь

Удачей наших граждан и скорбя

За их урон. Его краса желанья

Рождала и соблазны, но стоял

900 На страже он, чтоб не поддаться лести.

(Подходя к пятому ложу.)

Вот и Тидей. Великой похвале

Обилья слов не надо. Он словами

И не блистал. С копьем же был софист,

Для воинов неопытных опасный.

(Тесею.)

Мои слова усвоив, не дивись,

910 Что умереть отважились такие,

Штурмуя кремль. И чувству чести, царь,

Потребно воспитанье. Если сердце

Ты закалил отвагой, стыд не даст

Тебе бежать. И доблести ведь учат,

Как прочему: как говорить и слушать.

Природа нам познаний не дает,

До старости зато уроки целы.

Итак вот первый долг

(указывая на отроков)

учить детей.

Хор

(не подходя к носилкам)

О дитя! Не на радость тебя

Под сердцем носила, кормила

920 Я, в муках горьких тебя родив.

Та мука моя у Аида,

А мне, горемычной, к закату

Опоры и той не осталось

Рожденного трудно кормильца.

Тесей

(указывая на пустые носилки)

Меж павшими почтен Амфиарай:

Живым его и с колесницей боги

В земные недра приняли. Мой долг

Воздать хвалу открыто Полинику.

930 Он был мой гость, покуда Фив еще

Не покидал для Аргоса, себя

Печальному изгнанью обрекая...

А знаешь, что я сделаю теперь?

Адраст

Одно - тебе повиноваться - знаю.

Тесей

Пусть Капаней - его отметил Зевс...

Адраст

...Горит один, бессмертных достоянье.

Тесей

Ты угадал. Других - в один костер.

Адраст

Но где же гроб отдельный ты наметишь?

Тесей

У храма здесь столбы велю я врыть.

Адраст

Для рабских рук, конечно, то работа.

Тесей

(подходя к одним носилкам)

940 А мы других схороним. Поднимай!

Воины присоединяются к нему.

Адраст

(хору)

Ну, матери, идите попрощайтесь.

Тесей

(останавливая с плачем идущих к телам женщин, Адрасту)

Оставь, Адраст! Не дело говоришь.

Адраст

Как? Матерям нельзя детей касаться?

Тесей

Не вынесут ужасных перемен.

Адраст

Сукровица и язвы, точно, страшны.

Тесей

Иль мало им уж пережитых мук?

Адраст

Сдаюсь, Тесей! Крепитесь же, старухи!

Совет хорош Останки мы сожжем

И отдадим вам пепел. Вы детей

Обнимете, но в урнах...

Люди, люди!

850 Хватаются за копья, тяжких ран

Ослеплены угрозой...

Лучше каждый

Свой берегли бы город. Что вам - жить

Век, а!.. И путь-то ведь недальний, право!

Мертвых поднимают. Процессия, в которой участвуют все, кроме хора,

возвращается в прежнюю сторону. В орхестре между тем строят костер.

ЧЕТВЕРТЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ

Хор

Строфа Матери радость, где ты?

Матери гордость, где ты?

Нет тебе места дома

Меж матерей счастливых...

И мне Артемида, бездетной,

960 Больше не скажет: "Здравствуй!.."

Жить-то зачем? И эту

Чем я наполню пустыню?

Туча теперь я в небе,

Бурей гонима.

Антистрофа Семеро нас рождало,

Семеро их родилось.

Дети-то наши были

Аргоса цвет и слава.

И вот я - старуха, а сын мой,

Радость, опора, где он?

Нет мне меж мертвыми места,

В счет не иду я под солнцем,

Тенью брожу одна я

970 В сумерках жизни...

Эпод Как его воспоминанье,

В доме мне остались слезы

Да венцы - седые пряди,

Что печаль скосила медью,

Мне остались, да напиток,

Сладкий мертвым, да напевы,

От которых золотые,

Хмурясь, Феб уносит кудри,

Да на пеплосе, к рассвету,

Складки влажные, что стынут

На груди, рыданий полной.

Корифей

980 Вот он - гроб Капанея,

Глядите - вот - священный воздвигся...

Дары из дворца слуги выносят...

Постойте! Это кто же?

Или супруга?

Да, это - Эвадна, Ифитова дочь,

Возле останков жертвы перуна.

Ба!.. зачем же наверх идет на скалу,

На выступ идет над костром? Глядите...

Глядите...

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Те же и Эвадна, которая в уборе невесты появляется на выступе скалы,

охраняющей чертог. Костер между тем разгорается как бы ей навстречу.

Эвадна

Строфа 990 Зачем, о, зачем же огнисты

У Солнца с колес летели

В тот день и горели брызги?

А в темном эфире следом

Луна катилась, и нимф

Сквозь сумрак факелы брак мой,

Мой славный брак озаряли?

Зачем уводил, ликуя,

Меня ты с гимнами, Аргос,

В чертог меднолатого мужа?

1000 И где ж он? О, где ж он? Ног я

Не слыша, сюда бежала...

Костер его где?..

Мне надо к нему, поймите,

В пламенный гроб его.

Там покончится мука,

Цепи туда я сброшу.

Смерть не та ль нам отрадна,