Умирать не профессионально

– Здорово, – сказал он, пожимая объемистую лапищу: Прошка был крупный малый, под два метра, и весил соответственно.

Сейчас лицо у Прошки было озабоченное, почти испуганное.

Он поманил Тимура в подворотню. Тимур пошел без вопросов: зовут, значит, есть причина. Прошка взял его за рукав и сперва потащил дальше, к другой подворотне, потом, заколебавшись, остановился. Он оглядывался, словно убегал от кого.

– Гонятся? – спросил Тимур без усмешки: если здоровый мужик чего-то опасается, имеет смысл остеречься. Сам Тимур уже окинул цепким взглядом бедное вариантами пространство двора и определил самое безопасное место – проем между двумя гаражами с легким выходом в обе подворотни и проходной подъезд, ведущий в боковой переулок.

– Следить могут, – сказал Прошка.

– А ко мне нельзя?

– К тебе как раз нельзя.

Тимур завел Прошку в щель между гаражами.

– Ладно, давай здесь. Чего там, новости какие?

– Хреновые новости, – почти шепотом проговорил Прошка, – кто-то на тебя вышел.

Он был сильно напуган, и Тимур ободрил:

– Ну, давай, давай.

– Понимаешь, – сказал Прошка, – пришла ко мне баба, мол, так и так, есть заказ. Какой? – говорю. Убрать одного деятеля, цена хорошая, подробности потом. Нет, говорю, на мокруху не пойду, на мне и так срок висит.

– А на тебе висит? – удивился Тимур. Этого он про Прошку не знал.

– Уже кончился, – сказал Прошка, – два года условно, за драку. Но у них там знаешь как: попадись на чем-то, все припомнят.

Тимур еще больше удивился: Прошка был человек мирный, не то что драки, ссоры избегал.

– Сами нарвались, – объяснил он, – их трое, я один. Ну, вмазал. А чего было делать? Но там скандал вышел, его отец шишка, а у него враги, они и раздули. Хотели того парня посадить, он первый полез. А батя его на выборы шел, у него тоже выхода не было, вот его адвокаты и наехали на меня: мол, я напал на пацана из-за политики, чтобы отца запугать. Кто там у них кто, я не знаю, но этот мужик, который шишка, перетянул. Мне уж потом судейская тетка сказала: ты, мол, не виноват, но пришлось, так что лучше не возникай. А чего мне возникать – дали-то условно…

– Ладно, – прервал Тимур, – что за баба приходила?

По испуганной Прошкиной физиономии он уже понял, какого деятеля заказали, и теперь важны стали подробности.

Прошку он знал много лет. Познакомились еще в училище, называвшемся почему-то Школой морского резерва, хотя к морю училище отношения не имело и ни в каком резерве не состояло. Знакомство было не близкое, в Тимурову компанию Прошка не входил по самой простой причине: Тимур с первого курса причислялся к элите морских резервистов, а Прошке до элиты было не дотянуться. Ребята это поняли быстро, начальство тешилось иллюзиями подольше: их впечатляли устрашающие Прошкины габариты, медвежья сила и вполне подходящая резкость – он очень здорово метал ножи. Потом все же выяснилось, что несомненные Прошкины плюсы обнулялись неискоренимым скудоумием: соображал медленно и робко, сам себе не верил, и хорошо, что не верил – почти все его тестовые решения отличались редкой дуростью. В конце концов генерал, ведавший училищем, примирился с неизбежным, и выше телохранителя Прошка так и не поднялся, да и охранять был приставлен к тупому полковнику, которого было не жалко. Когда полковника выперли на пенсию, Прошку тут же демобилизовали, не спросив, хочет ли на волю он сам. Уже на гражданке Прошка мыкался, денег не хватало, пришел к Тимуру жаловаться на жизнь. Тимур привлек его в гаранты, Прошкины габариты впечатляли клиентов, и зарплату ему положили как раз по габаритам. Тимура он называл крестным отцом и без конца благодарил, пока Тимуру это не надоело и он однажды не рявкнул: мол, хватит слюни распускать, ничего такого я для тебя не сделал! Благодарить Прошка перестал, но смотрел на Тимура, как хилый младший брат на авторитетного старшего, и любое поручение, даже самое мелкое, выполнял с восторгом. В гарантах он, однако, не задержался по обычной причине: в силу крайней скромности ума решения принимать Прошка боялся, при любом намеке на конфликт терялся, не знал, когда стоит рыкнуть, когда улыбнуться ледяной улыбкой душегуба, а когда просто вовремя шевельнуть плечами. И опять же Тимур пристроил его на новое место, в охрану торгового центра, где думать полагалось администратору этажа, а от охранника требовалось всего лишь грозно возникнуть в нужном месте по первому звонку.

На новой службе Прошка сразу же закрутил роман с секретаршей директора Люцией, точнее, она с ним. Люция, по жизни Люшка, оказалась для робкого гиганта просто спасением: умишком она обладала умеренным, зато решения принимала сразу, что было даже хорошо. В конце концов, что так, что эдак, разница небольшая – а вот за промедление порой платить приходится куда дороже, чем даже за глупость.

– Какая баба? – Прошка соображал медленно.

– Ну, та, что подписывать тебя приходила.

– Я ее первый раз видел.

– Из себя какая?

– Длинная довольно. Худая. Очки черные.

– Очки снять можно, – напомнил Тимур, – волосы какие?

– Волосы?