Умирающий изнутри

Кажется, они скоро совсем исчезнут.

Я никогда не жил в этой квартире. Годами Пол и Марта сражались за обладание квартирой с тремя спальнями, которую не могли себе позволить просто потому, что для меня и Юдифь стало невозможно делить одну спальню с тех пор, как она вышла из младенческого возраста. Когда, поступив в колледж, я снял комнату рядом с кампусом, они нашли квартиру поменьше и подешевле. Их спальня находилась направо из холла, а спальня Юдифь, минуя длинный холл и кухню, слева; прямо была гостиная, в которой, прикрывшись листами «Таймс», дремал отец. В те дни он не читал ничего, кроме газет, хотя прежде его ум был более действенным. От него исходило ощущение усталости. На первых порах своей жизни он зарабатывал приличные деньги и на самом деле был весьма состоятельным, хотя воспринимал себя с психологией бедняка: бедный Пол – ты жалкий неудачник, ты заслуживал от жизни лучшего. Сквозь его разум я просмотрел газету. Он перевернул страницу. Вчера Алан Шепард совершил свой исторический орбитальный полет, первый в США полет с человеком на борту. «Человек из Соединенных Штатов на высоте 115 миль» – кричали заголовки. «Шепард работает, он передает…».

Я решил заговорить с отцом:

– Что ты думаешь о космическом полете? – спросил я. – Ты слышал передачу?

Он пожал плечами.

– Какого черта? Они все ненормальные. Напрасная трата времени и денег.

«Визит Елизаветы к Папе в Ватикане». Жирный Папа Иоанн похож на откормленного раввина. «Джонсон встречается с азиатскими лидерами по использованию войск США». Он пробежался дальше, пропуская страницы.

«Помощь Голдберга по вопросу ракет». «Кеннеди подписывает билль». Ничто его не привлекает, даже «Кеннеди снижает налог». Он доходит до спортивной хроники. Слабый проблеск интереса. Мад снова делает Керри фаворитом на 87-ом дерби Кентукки. «Янки» против «Ангелов» на открытии серии их трех встреч. На трибунах 21.000 зрителей".

– На кого бы ты поставил на дерби?

Он качает головой.

– Что я знаю о лошадях?

Я понял, что он уже мертв, хотя его сердце еще десяток лет будет биться. Он ни на что не реагировал. Мир его не интересовал.

Я оставил его наедине с собой и вступил в вежливый разговор с матерью.

В следующий четверг ее читательская группа обсуждает «Убить пересмешника», и она хочет знать, читал ли я эту книгу. Я не читал. Чем я занимаюсь?

Смотрел ли какой-нибудь хороший фильм? Я сказал – «Приключение».

Французский? спросила она. Итальянский, ответил я. Она попросила рассказать сюжет и слушала терпеливо, но вряд ли что-нибудь поняла.

– С кем ты ходил? – спросила она. – Ты встречаешься с какой-нибудь хорошей девушкой?

Мой сын холостяк. Ему уже 26, а он все еще не женился. Я обошел щекотливый вопрос с терпением, выработанным в ходе долгого эксперимента.

Извини, Марта. Я не дам тебе внуков, которых ты так ждешь. Ты получишь их от Юдифь, это совсем недолго.

– Мне нужно перевернуть цыпленка, – сказала она и вышла. Я посидел с отцом, но долго этого вынести не смог и вышел в холл. Дверь в комнату Юдифь была приоткрыта. Я заглянул внутрь. Занавески задернуты, в комнате царит тьма, но я коснулся ее разума и обнаружил, что она проснулась и подумывает встать. "Отлично, сделай жест, будь дружелюбным, Дэвид. Тебе же ничего не стоит. Я легонько постучался.

– Привет, это я. Можно войти?

Она сидела, одетая поверх синей пижамы в белый купальный халат с оборочками. Зевает, потягивается. Ее обычно очень узкое лицо слегка припухло после долгого сна. Я привычно проникаю в ее голову и вижу там нечто новое и удивительное. Эротическую инаугурацию моей сестры. Прошлой ночью. Я вижу все: они юркнули в припаркованную машину, подъем возбуждения, неожиданное окончание того, что должно было быть только интерлюдией ласк, спадающие трусики, неуклюжий выбор позы, возня с презервативом, момент последнего сопротивления, уступающий путь вседозволенности, торопливые неопытные пальцы нащупывают истекающую смазкой девственную щель, осторожное неловкое введение, рывок, удивление, что вторжение прошло безболезненно, торопливые движения тел, быстрое извержение у мальчика, вина и разочарование, что все кончилось, а Юдифь осталась неудовлетворенной. Молчаливая поездка домой, а на лицах стыд. В дом, на, цыпочках, хрипло поприветствовать бдительно бодрствующих родителей. Поздний душ. Исследовать и помыть слегка припухшую вульву.

Уснуть нелегко. Долгая бессонница, в которой вспоминается ночное событие: она довольна тем, что вошла в мир женщин и слегка напугана. Нежелание на следующий день подниматься и смотреть миру в лицо, а особенно Полу и Марте. Юдифь, твой секрет для меня не секрет.

– Ну, как ты? – спросил я.

Она тянет, как обычно:

– Спать хочу. Я очень поздно вчера вернулась. А чего ты здесь?

– Заехал взглянуть на свою семью.

– Приятно было встретиться.

– Это не по-дружески, Джуд. Я тебе так неприятен?

– Что ты ко мне пристал, Дэйв?

– Я сказал, что пытаюсь быть общительным. Ты – моя единственная сестра.

Я решил просунуть голову в дверь и поздороваться с тобой.

– Ты так и сделал. Ну и что?