Умереть тысячу раз

– Да в том и дело, что кидал. Но они как были, так и остались в своём состоянии. Я уж что только не делал: и температуру поднимал, и просто над огнём держал. Они всегда оставались холодными. Хоть в кровь земли[4] их бросай! Но, думаю, и там толка не будет.

У меня было двоякое впечатление от их рассказа: или меня водят за нос, или в чём-то подвох. Смысла обманывать меня я не видел. Подвоха тоже. Но всё равно меня смущало то, что гном не смог справиться с куском металла. Мне даже на ум не приходило, что гном(!) не сможет разобраться в каком-то сплаве металла. Уж кто-кто, а гномы в распознавании камней были на зависть даже нашим лучшим специалистам во всяких НИИ.

– Дайте мне один из самородков, – подошёл я к кузне. Взяв небольшой, примерно с голубиное яйцо, камушек, я стал в руках нагревать его магией огня, постепенно увеличивая температуру. А когда понял, что ещё чуть-чуть и просто спалю всё вокруг, перестал нагнетать температуру и осторожно дотронулся до самородка. И застыл в ступоре. Он был холодный.

– К-к-как? – удивлённо посмотрел я на гномов.

– Мы сами не понимаем, – ответил Тирм.

– Помните, я говорил, что всё может измениться? Так вот. Если мы разгадаем, в чём тут секрет, знаки мастеров вы получите точно! Ясно?

Дождавшись кивка гномов, я продолжил:

– Сейчас вы убираете всё это, а с завтрашнего дня ты, Торм, переезжаешь во внутреннюю крепость. А ты, Тирм, собираешь отряд и идёшь за всем оставшимся барахлом. Сейчас я напишу вам грамоты на представление вам полномочий. И чтоб никому!

На следующий день у нас с Тормом начались эксперименты. Что мы только не придумывали, как мы только не изгалялись над самородками! Ничего! Причём мы даже не смогли изменить их форму при помощи молота и наковальни. Только зря наковальню сломали.

Через неделю все жители Каструма гадали, что же такого мы творим в кузне. А мы ни на йоту не приблизились к разгадке. Мы не спали нормально все дни, ели через раз. Мы были охвачены азартом, раздражались при каждой неудаче. Бывало, напивались, но всё равно никак не могли разгадать секрет твёрдости данного металла.

Ещё день – и я послал бы этих гномов в дали далёкие, а два самородка выкинул бы подальше. Может, оно и к лучшему было бы? Но всё решил случай.

В очередной раз, кинув самородок в горн, направил на него поток силы, и если бы я не остановил взгляд на этом действе, то пропустил бы момент, когда он чуть расплавился.

– Да неужели?! – От моего возгласа Торм аж подпрыгнул. – И вот так?! Вот так просто?!

– Что просто? – Гном мгновенно оказался около горна.

– Смотри.

Я начал подавать в самородок сырую ману, и самородок на глазах стал плавиться. Гном застыл в изумлении.

– Но как такое возможно?

– Сам не знаю, но, видимо, не всё так просто с Хозяевами гор, чую, разгадка в них. Ведь этот самородок побывал в желудке червяка.

– Но пока не вернётся мой брат, нам не удастся что-либо понять.

– Вот и я о том же, придётся ждать. А пока давай хоть сделаем что-нибудь стоящее из этого куска.

Спустя двое суток работы над самородком у нас вышел не очень большой нож. Даже, скорее, дамский кинжал. Решили ради интереса попробовать, что он собой представляет. После того, как мы им перерубили сначала обычный гвоздь, потом подкову, а следом не худшего качества клинок, при этом на кинжале не было даже царапины, мы, как говорят, выпали в осадок.

– Этого не может быть! Но как?! – уставился на меня гном.

– А я знаю? Но что это очень, очень опасные знания, думаю, ты должен понимать.

Потом мы пробовали сломать кинжал, пытались его повредить, но всё было без толку. Кинжал был как новенький. Он даже не затупился от тех вещей, что мы им резали, а резали мы им всё подряд. Он даже с наковальни снимал железную стружку, как рубанок с дерева.

– Это невероятно! Это же просто разрывает все каноны, что мы, гномы, знали.

– Ну и чему ты удивляешься? Да, это новое открытие. Но заметь, полезное открытие. Давай дожидаться твоего брата, а потом думать, что делать с этими знаниями и как ими распорядиться. Иди отдыхай, кинжал только оставь, я посижу подумаю, что можно с этим сделать.

Через две недели вернулся Тирм со своим десятком и целой телегой разнообразного хлама. Чтобы наружу не вышло всё то, чем мы занимаемся, я запретил десятку покидать внутреннюю крепость. При этом, дабы прекратить кривотолки в нашем коллективе, припахал их всех к работе, объяснив, чем вызван интерес ко всему принесённому.

А с десятком мне повезло, ребята оказались с головой и рукастые. Один увлекался резьбой по дереву, другой – чеканкой, а третий был рудознатцем, и это ещё не полный список их профессий. Заложенные в начале пребывания в долине установки стали приносить свои плоды. Теперь каждый гном не только был ремесленником, но и воином. В патрули собирались десятки из разных кланов и кварталов ремесленников. Каждый гном был обязан проводить в патруле не менее десяти дней за полгода. Исключения составляли мастера, талант и умения которых нужны были в Каструме не менее, чем патрули в пещерах и выработках.