Умереть, чтобы жить

— А я не шучу. Тебя что пугает? То, что мы знакомы около месяца? Так я и не предлагаю бежать в ЗАГС сию секунду. Я просто хочу приучить тебя к мысли о том, что рано или поздно мы там окажемся.

— Если ты помнишь, у меня есть сын.

— И что? Значит, у меня тоже он будет — какая проблема?

— Так, все, хватит! Давай отложим этот разговор, а то у меня на самом деле ощущение, что я сплю и вижу розово-сопливый сон с принцем на белом коне.

Рощин расхохотался:

— Умеешь ты убить романтику. Огорчу — коня у меня нет.

— Ах, коня нет? — разочарованно протянула Стахова. — Ну, тогда и разговоры о свадьбе излишни — раз нет коня.

Рощин вцепился руками в волосы и простонал:

— Ведь говорила мне мама — учись, Димочка, потом лошадку сможешь купить! А я?! Как я мог так бездарно провести юность, чтобы теперь не иметь возможности купить коня?

Ника прыснула и упала к нему под бок:

— Прекрати, я тебя прошу! Ночь на дворе, а мы закатываемся, как впервые напившиеся школьники!

Дмитрий обнял ее, укрыв одеялом, и прошептал на ухо:

— Ты удивительная… тебе правда завтра не нужно на работу?

— Нет. Я сейчас как бы в творческом отпуске — работаю дома. Но я жду звонка, и, возможно, мне придется отлучиться. А что?

— Ничего. Хочу проснуться раньше тебя.

— Ну, это несложно, — пробормотала Ника, уже засыпая.

Глава 21 Идеальный мужчина

Лучше иметь близкого чужого, чем далекого родного.

Японская пословица

Утро началось с сюрприза. Пока Ника отсыпалась, Дмитрий успел сходить на рыбный рынок и, когда Стахова открыла глаза, в кухне ее ждал омлет и бутерброды с рыбой, а на столе благоухал букет пионов. Сам же Рощин курил на балконе, облокотившись на раму открытого окна. Полусонная Ника вышла к нему, прижалась лицом к спине и пробормотала:

— Надо же, ты настоящий…

Свободной рукой Рощин обнял ее и чмокнул в макушку:

— Ну, а какой я мог быть? Пойдем завтракать.

— Знаешь, а ведь я могу привыкнуть к таким утрам, — заметила Ника, уже доедая омлет, — люблю, когда мужчина умеет готовить.

— Ну, в этом я не особенно силен — разве что еще грибной суп варю неплохо и картошку жарю, — признался Дмитрий, размешивая сахар в чае, — а, нет — еще шашлык готовлю, говорят, что вкусно. Надо будет как-нибудь устроить пикник — должен же я продемонстрировать все свои умения.

— Прямо комплексное предложение, — пробормотала Ника, заканчивая завтрак.

Дмитрий сделал вид, что не заметил колкости, быстро убрал со стола и сел напротив Стаховой:

— Чем будешь заниматься? Тебе, наверное, работать нужно?

— Нужно, — вздохнула она, закуривая, — но без звонка, который я жду вторые сутки, это не очень возможно. Информации маловато, понимаешь?

— Ну, хорошо — а если звонок этот не раздастся? Тогда что будешь делать?

— Тогда у меня есть в резерве два человека, с которыми нужно встретиться. Один — точно, а вот со вторым могут быть сложности — как раз на звонке это завязано. Ой, напустила я тумана, конечно, — отмахнулась она, — но ты не вникай особо — это профессиональные заморочки.

Дмитрий покачал головой и тоже взял сигарету. Ника поймала себя на том, что вот они уже сидят в кухне, покуривают после завтрака, и выглядит это так, словно они делают это уже давно — настолько все естественно и без малейшей напряженности. И пусть все это похоже на сказку, но кто сказал, что она, Ника, не заслужила ее? Почему бы ей не поверить этому мужчине, не побыть счастливой хотя бы какое-то время, если уж нельзя загадывать надолго вперед? Внезапно в голове начали мелькать строчки, и через пару минут Ника вдруг, прикрыв глаза, почти шепотом продекламировала:

— Ты найдешься не так, не во сне.
Знаю — буду встречать поезда,
Ты приедешь совсем не ко мне,
Но останешься здесь навсегда.
В нашем городе ранней весной
Манит небо пронзительно ввысь,
Оставайся навеки со мной,
Никуда от меня не стремись…

Рощин удивленно смотрел на нее, замерев с догорающей сигаретой в пальцах. Ника же чувствовала, что это не все, что слова льются рекой, что ей необходимо их проговорить вслух, чтобы не захлебнуться чувствами и эмоциями. И она продолжила, откинувшись на спинку стула и не открывая глаз:

— Ты забудешь, поверь, имена,
И свое. А зачем здесь оно?
Жизнь нам заново вместе дана —
Пусть и имя нам будет одно.
В нашем городе тишь и покой
Даже если случится гроза,
Оставайся, любимый, со мной —
Ты забудешь дорогу назад[1].

Когда она умолкла, в кухне повисла такая тишина, что тиканье часов показалось слишком громким, почти неприличным — как крик в консерватории. Дмитрий встал, на цыпочках переместился к Нике и, взяв ее руки в свои, прошептал:

— Какая же ты умница…