Умереть, чтобы жить

И почему разгадка сходства «сестричек-Снегурочек» пришла к Инге так поздно? Оттого, что бывший кумир публики, звезда оперной труппы Валентин Бузыко растолстел как боров и давно утратил для неё мужскую привлекательность? Оттого, что не могла и вообразить соперничества с провинциальной простушкой? Вот только догадался ли сам Бузыко, что родила Инга не от законного супруга — ответственного министерского работника Кудякова, а от своего мимолетного дружка? А если догадался, то не способен ли шантажировать Ингу, грозя открыть тайну её мужу? Ведь уйдя со сцены, балерина занялась активной общественной деятельностью и добилась заметного влияния в театральных кругах. Опорочить имя Лури — бессменного секретаря парторганизации театра на протяжении многих лет, раздуть грязный скандал мечта всяческих диссидентов и завистников.

Дрожащая от гнева и страха, Инга решила действовать немедля. Запершись с Валентином в своем театральном кабинете, она щедро угостила его коньяком и устроила допрос по всем правилам, задавая наводящие вопросы. Валька растрепал, как смертельно влюбилась в него попавшая в театр из Тулы девчонка-швея, как он из чистого благородства «пару раз зажал ее», а потом отказался продолжить связь.

— Да куда мне — я ж певец, а не секс-пистолс. Сама знаешь, у меня этих курочек тогда было во! — Валя чиркнул ребром ладони по горлу. — До тошноты. А дома жена с двумя пацанами мал-мала на стреме сидела… Да к тому же, я тебя любил, — спохватился вовремя Валя.

— Но для меня-то это был лишь приятный эпизод. Ошибка молодости. Альберт Семенович, супруг ревнивый, поспешил мне ребеночка сделать и в декрет отправить. — Инга подозрительно проследила за щекастым лицом тенора, тянувшегося к бутылке. Ни один мускул не дрогнул, мутноватый взгляд не озарило прозрение — Валька Бузыко так и не сообразил, что Алина Лаури — его дочь. А уж о том, что родила от него робкая швея, похоже, никогда и не догадывался. Уж очень старательно заметала следы мать-одиночка.

Узнав об отцовстве Вальки, Инга почувствовала к Анне странную, бурно прогрессирующую неприязнь. Просто невозможно было думать о том, что дочь Верочки — родная сестра её, Инги Лаури, дочери!

Противно было сравнивать и подмечать, что Анюта мало в чем уступает Алине, а в чем-то и превосходит её.

Взять хотя бы случай, произошедший на новогоднем празднике 1987 года.

Во Дворце спорта готовилось представление. Ученики Павла Борелика принимали деятельное участие в танцах на льду. И Алина, и Нюта выступали в кордебалете, изображая то «разбойниц», то «снежинок», то даже «Чарли Чаплинов». Увы, солистками в ответственных номерах стали другие. Снегурочку — хозяйку бала, естественно, танцевала тринадцатилетняя звезда Зина Устюгина, подготовившая, среди прочих, очаровательный вальс с Антоном Грюнвальдом. Он сказочно преображался в Принца-Января, для чего надевал серебряный парик и забеливал гримом клоунские веснушки.

В день первого представления, как водится, случилось ЧП. Да не с кем-нибудь — с главной солисткой. У Зины Устюгиной — оторвы и нахалки самым банальным образом разболелся живот, как говорили, от съеденного в буфете беляша. Были приняты соответствующие меры, и девочка, отличавшаяся чрезвычайной боевитостью и выносливостью, поклялась, что выдержит представление. Но вот свое коронное появление на трапеции из зависшего под куполом аэроплана она осуществить никак не могла — тошнило от высоты и качки.

Павел Иванович, объяснив ситуацию, обвел взглядом своих ребят:

— Ну что, орлы, кто дерзнет отличиться перед дирекцией и отечеством? Джентльменов прошу не беспокоиться. Полет осуществляется дамой и, естественно, со страховкой.

— Можно я? — Аня сделала шаг вперед. — Я высоты совсем не боюсь.

— Так тут, детка, не высоты, тут позора бояться надо. Воображаешь — ты сидишь на трапеции — раскрасавица, принцесса, а внизу три тысячи ртов распахнуты и все в твою сторону. Дрогнула, заморгала, сдрейфила, сорвалась! И, задрав ноги, на лонжах чучелом болтаешься. Гоготать будут, топать, свистеть… А потом директор мне шею намылит за дискредитацию праздничного пафоса.

— Я удержусь. У меня руки сильные.

— Уговорила. — Тренер положил ладонь на Анино плечо. — Честно говоря, я именно на тебя рассчитывал. Приметил, как ты с электриками по аварийным лесенкам под крышей лазала. Хотел шугануть, а потом решил, — чего пугать? Может, ей в жизни эта уверенность в себе сгодится?

Выступление прошло великолепно и храбрость Ани получила неожиданное вознаграждение. За кулисами к ней подошел Антон.

— Жаль, что ты такая дылда вымахала. Я бы хотел с тобой этот вальс танцевать. Даже размечтался, пока ты над залом летала… Противно потом на Зинку смотреть было… — Как всегда глядя под ноги, признался он Ане. Они уже переоделись после представления, на лице Антона остались пятна белил и темные тени, подчеркивавшие глаза.

Анюта рассмеялась:

— Не я дылда, а ты — малыш. И похож на Пьеро. Будто плакать собрался.

Антон вдруг прямо посмотрел на нее: