Умереть, чтобы воскреснуть

В зимнем саду было влажно. Ближнее зрение у Глеба восстановилось настолько, что он, не видя отдельных капелек пота, мог оценить блеск женской кожи. Без тени смущения Вероника сняла лифчик и осталась в треугольных трусиках-танго, узком символическом лоскутке ткани. Если она хотела проверить свое воздействие на мужское естество Глеба, то взялась за очень неблагодарную задачу. Между работой и личными чувствами он уже давно выстроил непроницаемую преграду.

— Кстати, я для вас ценный источник. Я ведь единственная из всей нашей компании общалась с Веденеевым. Вначале я даже думала, что он только меня преследует.

— Потом передумала?

— Здесь в Москве ему с самого начала представился случай подцепить меня одну. Смог бы наверняка, но не стал. Я для него — яркий представитель своего класса.

— Как оно было в Катаре?

Вероника не поверит, если он прикинется абсолютно несведущим. Наверняка считает, что он узнал об этом еще при получении задания.

— Больше в командировки я ни ногой! Я поехала на подхвате, все решали другие люди. Ошибок наделали кучу. Почему он не мстит адвокату, которого конкретно послали разрулить вопрос? Не мстит тому же самому Коломийцеву, которому с самого начала прикрыли задницу диппаспортом?

Нет, он видите ли взъелся на меня и на таких, как я.

Типа мы гнилая аристократия и нас нужно жестоко проучить.

Слепой пока еще не понимал, чего ради Вероника соизволила завязать с ним этот разговор.

Она решила, что зрелище практически обнаженного тела за стеклом не отвлечет старшего в охране от ее слов, а наоборот, сделает их более убедительными.

— Для всех остальных это просто приключение.

Они не верят в крупные неприятности. И скорей всего правы. Они нужны ему как приложение, как зрители. Чтобы размазать меня на публике, на виду у моих друзей.

«Теперь понятно, — убедился Слепой. — Хочет выделиться из компании, представить себя главной жертвой, чтобы я в первую очередь охранял именно нее». Слепого всегда поражала женская практичность. За каждым словом женщины и каждым вздохом кроется осознанное намерение.

— Я могу ошибаться, но, кажется, я знаю главную причину. Адвокатам ведь положены регулярные свидания с подзащитными. С самого начала он требовал, чтобы встречи происходили с глазу на глаз. Вполне обоснованное требование — этого требуют интересы дела. В конце концов, такова международная практика. Когда Приходько…

— Кто это?

— Адвокат. Человек, от которого многое зависело, — Вероника перевернулась на живот, прогнув спину и выставив на обозрение свои плотные ягодицы. — Когда Приходько счел для себя выгодным заболеть, мне пришлось самой отправиться на свидание. И тут выяснилось, что наш подзащитный видит во мне средство решения всех проблем. Если он страдает от прекращения половой жизни, я что, и с этим обязана помочь? Может, я нарушила свой гражданский долг, но тут я, извините, отказалась. Он сделал вид, будто ничего не произошло. Потом, когда закрутилось здесь, в Москве, я поняла, что его сильно задел мой отказ. Моя брезгливость. Брезгливость, конечно же, присутствовала на самом деле — арабской тюрьме далеко до голландской. Но главное: мне он не нравился. Да, я ему сочувствовала, желала добра, хотела помочь в меру сил. Но я не обязана любить его!

Вероника снова перевернулась на спину. Крепкая грудь даже без поддержки не растекалась по ребрам, стояла торчком.

Слепой задумался, что же на самом деле произошло в Катаре.

Глава 22

Когда Приходько свалился с температурой, Веронику допустили в специальное помещение для свиданий. То самое, где Веденеев после быстрого и профессионального осмотра не обнаружил ни скрытых камер, ни «жучков». Дверь сюда не запиралась изнутри. Слышны были шаги надзирателя, прохаживающегося по коридору. Он мог в любую минуту заглянуть внутрь, проверить, все ли в порядке.

Во время первых свиданий с Приходько так оно и происходило, потом они стали рутинным делом, и надзиратель прохаживался больше для проформы. Адвоката тщательно обыскивали до встречи и после. Еще проще было обыскать капитана ФСБ, одетого в линялый тренировочный костюм. Передача чего-то противозаконного начисто исключалась.

Веронику ощупала с ног до головы молчаливая женщина. Формы на ней не было — длинное платье и обычный для мусульманок платок. Прикосновения ее жестких ладоней слегка возбудили Веронику, и порог бетонного куба она переступила уже подогретой.

Как многие женщины, она делила мужчин в своей жизни на случайных и стабильных и предъявляла к ним совершенно разные требования.

От случайного мужчины обязательно должен был исходить запах мачо.

Возбужденная от прикосновений арабки в темном платке, Вероника вдруг вспомнила историю из глянцевого журнала о коротком тюремном романе — точнее, связи между арестованным мужчиной и женщиной-адвокатом. Примерила историю на себя и Веденеева. Представила себе весь экзотический антураж за пределами голых стен — пальмы и небоскребы среди пустыни. Представила, как убивал этот капитан ФСБ, — наверняка он делал это не раз, прежде чем его послали с миссией в Катар.

Он, конечно, не Бред Питт и не Джонни Депп.