Умереть, чтобы воскреснуть

Под киношные стрельбу и ругань Слепой легко перемахнул через ограду и кружным путем стал быстро приближаться к недостроенному коттеджу.

На прежнем месте пятна с головой и руками не оказалось. Но Глеб не стал спешить с поисками. Притормозил, отслеживая ситуацию с домом Воротынцевых. Связался с Каланцовым.

— Как там компания?

— Смотрят кино.

— Все вместе?

— Да, все пятеро.

Сиверов мысленно вспомнил комнату, которую успел уже осмотреть, как и все остальные в доме.

Окно-стеклопакет с жалюзи. Решеток, конечно, нет — станут вам богатые люди портить решетками внешний вид дома.

— Где ты сейчас?

— У двери. Дверь закрыта.

— Приоткрой дверь, чтобы видеть окно. Будь готов стрелять. Я на полпути к соседскому коттеджу.

Слепой стал медленно двигаться в нужную сторону. Участок еще не был обнесен забором. Низко пригнувшись, он подобрался с пистолетом в руках к штабелю обрезной доски. Прислушался, пытаясь уловить чужое дыхание с другой стороны штабеля.

Мяукнула кошка и быстро проскочила по верхним доскам. Глеб успел различить в темноте ее темную ухоженную шерстку с белым пятном на груди и белыми «носочками».

По животным можно приблизительно определить местонахождение затаившегося человека.

Сейчас кошка выдала его, Слепого. Можно проследить за траекторией ее бега: если животное заметит или почует еще одно существо из породы двуногих, оно вильнет в сторону или мяукнет еще раз.

Загнув плавный вираж, кошка юркнула в щель между двумя бумажными мешками с окаменевшим цементом.

Вышел на связь Каланцов:

— Они захлопнули дверь у меня перед носом.

— То есть как? — Слепой старался говорить как можно тише, не исключая близости противника.

Какого черта охрана сразу не поставила дело должным образом? Какого черта его предшественник потворствовал такой беспардонности молодняка? Здесь нет хозяев и работников — ни эти пятеро бездельников, ни их родители не платят за охрану из своего кармана. Здесь есть сотрудники ФСБ, которые находятся на работе. Нужно было с самого начала требовать к себе уважения.

Всего этого он, конечно, не стал говорить по рации.

— Открой еще раз и больше не позволяй никаких фокусов.

— А если начнут капризничать по-крупному?

— Исполняй. Под мою ответственность.

Через пустой проем Слепой пролез внутрь недостроенного коттеджа. В «коробке» из кирпича и блоков пахло известкой и кошачьим дерьмом, легкий сквознячок гулял по пустым, никак еще не отделанным помещениям.

Со второго этажа Глеб выглянул на противоположную сторону. В сложной мозаике из пятен на сей раз не было ни одного сколько-нибудь похожего на фигуру человека или хотя бы на ее часть.

Противник не стал нападать и сам не подставился под удар.

Глава 14

Процесс не стали растягивать надолго. Веденеев спокойно выслушал приговор: пожизненное заключение. По катарским законам пожизненный срок означал двадцать пять лет. Что ж, вот она точка отсчета, с которой начнется решающий торг. В каком-нибудь тихом особняке на европейской улице благополучные люди сейчас начнут обсуждать детали сделки.

Защита сразу же обжаловала приговор, обвинение тоже — оно по-прежнему добивалось смертной казни. Но все эти телодвижения были пустой формальностью по сравнению с беседами где-то за тридевять земель за крепким кофе или коллекционным вином. Беседой людей с хорошим образованием, которые никогда не пачкают обувь в грязи, к чьим услугам за столом всегда ножи и вилки.

Над ними не каплет, поэтому ожидание может оказаться долгим.

Веденеева пока вернули в прежнюю камеру.

Может, для них с Пашутинским еще только оборудуют долговременные «квартиры» — в крошечном Катаре счет «пожизненников» скорей всего ведется на единицы.

Хотелось быстрей убраться из камеры предварительного заключения. И не только потому, что здесь с каждым днем становилось жарче. Когда Олег просыпался, ему в первый момент казалось, что суд еще не закончен. Нужно еще продираться сквозь крючкотворство в надежде выиграть номер статьи или пару слов в окончательном вердикте. Только потом он понял: процесс позади и можно целый день напролет смотреть в потолок, ни о чем не заботясь.

Прошла неделя. От него и раньше зависело немного, но теперь не зависело абсолютно ничего. Показания на допросах или в зале суда тоже есть форма борьбы, даже если эта борьба обречена на поражение. Теперь к нему потеряли интерес. Никто не пытался давить на психику громкой музыкой или круглосуточным светом. Кормили трижды в день одинаковой похлебкой с хлебной лепешкой.

Раз в неделю меняли хлопчатобумажную куртку и штаны.

Вместе со сменой одежды подкидывали пару газет, он прочитывал их по пять раз и жалел Пашутинского: бедный Володя знает по-арабски совсем немного, а чтению и вовсе не обучен. Теперь вот лишен даже такого скромного удовольствия.

В течение месяца о русских арестантах не упоминалось в прессе. Потом появилась скупая заметка: апелляционный суд оставил приговор в силе.

На первой полосе были куда более важные новости о гастролях в Дохе новой звезды арабской поп-музыки, о предстоящем совещании стран — членов ОПЕК.