Умельцы

— Э-э, Борисыч… не понимаешь. Не могу бросить. Это такое дело… Как баба, если влюбился. Извините за лирику. — Брюнет замолчал, побарабанил пальцами по столу. — В общем, спасибо. Выручили. Давайте прикинем: что я вам должен?

— Завтра, — сказал Купцов. — Завтра прикинем, ежели вы не возражаете.

— Ну… завтра так завтра, — согласился Голубков.

* * *

Вечером Купцову позвонил следователь Гена и сообщил, что Александр Сергеевич Матвеев в период с двадцать девятого февраля по десятое мая железнодорожных или авиабилетов не приобретал.

Глава девятая. Пейджер

Купцов:

Я повез Димку домой. Пока ехали, он пил пиво и насвистывал. Меня эта его манера свистеть, да еще фальшиво, раздражала. Но я помалкивал. Понимал, что причина моего раздражения не в музыкальных данных Дмитрия Борисыча Петрухина… Причина в том, что мы все-таки зашли в тупик. Обычная для нашего ремесла ситуация. Это только в кино сыщики всегда находят правильное решение и в финальных кадрах на запястьях преступника защелкиваются наручники. В жизни все по-другому. Ты кубатуришь, кубатуришь, кубатуришь варианты… а потом оказывается, что все не так. И дело приходится «приостанавливать в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого».

А бывает, что преступник найден, схвачен, отху…чен, как говаривал один из моих наставников. Но… встает вопрос доказывания. Бывает так, что всем — и следаку, и прокурору и судье, если дело дошло до суда, всем ясно: это — преступник. Нет никаких сомнений. Но нет и веских доказательств. А всякое сомнение закон обязывает трактовать в пользу подозреваемого-обвиняемого. И негодяй — вор, насильник, убийца — остается на свободе. Нередкая для нашего ремесла ситуация. Когда я только начинал работать, каждый такой случай я воспринимал как некое личное поражение… потом привык. Стал ли я циничней? Пожалуй. Но все-таки я думаю, что я стал умнее. Можно даже сказать: мудрее… О, какой мудрый я стал! Моя мудрость достигла таких высот, что я бросил следственную работу и начал философски смотреть на жизнь… Во всяком случае, я научился терпеливо переносить свист товарища Петрухина, чтоб он на какой-нибудь выбоине язык прикусил, соловей хренов!