Ум хорошо...

Главное отличие этой части мозга от зоны Вернике состоит в том, что при ее выключении фонематический слух не страдает. Различение даже близких фонем вроде бе или пе не нарушается. При повторении слов они не искажаются, при письме не возникает грубых ошибок, разве что попадет незнакомое и трудное слово или пациенту даются слишком большие нагрузки.

В средневисочной области левого полушария находится «решето» для готовых слов. Когда она повреждена, слова здесь не задерживаются и словесная память бездействует. Больной, уверенно повторяя отдельные слова, даже трудные, серию из трех-пяти слов воспроизвести не может. Для его памяти это непомерная нагрузка. Вспомнить нужное слово мешает инертность нервных процессов. Из-за нее возникает персеверация, монотонное повторение одного и того же слова. Вместо заданных для повторения слов: «нос, глаз, рот, ухо, подбородок», — больной произносит: «нос… глаз… глаз… глаз…» Еще труднее повторить несколько коротких фраз: «Собака лает. Машина мчится. Вода льется». Даже если фразы удается вспомнить, их порядок утрачен.

Малейшей паузы (5–10 секунд) между прослушиванием задания и ответом испытуемого, особенно если она чем-то заполнена, достаточно, чтобы сделать невозможным воспроизведение услышанного. Страдает именно словесная память. Если больному показать три-пять предметов или рисунков, он их прекрасно запомнит.

Выключение средних отделов височной области не нарушает понимания слов. Правда, если дается задание показать глаз, нос и ухо, испытуемый скорее всего запутается и укажет на глаз, нос и лоб или подбородок. Не вызывает сомнений, что задание он понял правильно, но, пока выполнял, какую-то часть забыл. Однако большинство предметов самостоятельно назвать не может. Где уж это упомнить при отсутствии словесной памяти. В легких случаях, предъявляя их по отдельности, можно получить удовлетворительный результат, но назвать подряд два-три предмета больной уже не в состоянии. Такой нагрузки на память он не выдерживает и начинает путать.

Еще отчетливее выпадение названий предметов выступает в активной речи больного. Он все время спотыкается, не в состоянии вспомнить нужное слово и часто ошибается, давая неправильные названия. Женщина-библиотекарь забыла слово книга, но пытается объяснить, о чем хочет рассказать, перечисляя, как используется этот предмет, где с ним можно столкнуться, или дает ему другие названия. «Ну вот эта… ну читают… ну школьники носят… в портфелях… в школу… школьные учебники… нет, не учебники… фу, забыла… толстая с картинками… ну, у нас на полках… много так…»

Нарушения речи возникают и при выпадении функций теменно-височно-затылочной области левого полушария. В этом случае человеку тоже трудно вспомнить названия многих предметов. Однако таким пациентам малейшая подсказка помогает тотчас же вспомнить забытое слово. Достаточно произнести первый звук или в крайнем случае первый слог, и больной радостно отзывается: «Вспомнил, карандаш». Такие больные не испытывают затруднений в использовании отвлеченных понятий вроде эмансипация, прогрессивный, боевой и в разговоре на отвлеченные темы.

Основной симптом повреждения этого участка мозга — потеря способности уловить смысл в наборе слов, составляющих фразу, разобраться в ее логико-грамматических конструкциях. Объясняется это утерей значения предлогов: над и под, до и после и наречий справа или слева. Поэтому с простейшим заданием: нарисовать треугольник справа от круга или поставить под ним точку — больной справиться не может, рисует требуемые элементы в той последовательности, в какой они были перечислены в задании, и беспомощно опускает руки, признаваясь, что не понимает, чего от него добиваются. Он никогда не скажет сам и не поймет такую фразу, как: «Положи тетрадь под книгу». Несмотря на многолетние настойчивые попытки обучить больных пользоваться этими предлогами, восстановление продвигается медленно и редко дает ощутимые результаты.

Наряду с речевыми выражениями, передающими пространственное отношение между предметами, теряется и способность понимать другие сравнительные конструкции: «Баул тяжелее рюкзака, но легче чемодана». Больные не в состоянии понять разницу между такими выражениями, как мамина дочка, и дочкина мама, брат отца и отец брата, одолжил Ивану и одолжил у Ивана, хозяин собаки и собака хозяина. Если испытуемый поймет предложение с простой конструкцией: «Собака укусила кошку», то фразу, где порядок слов противоположен порядку обозначаемого действия: «Кошку укусила собака», проанализировать не в состоянии. Он не способен решить, какая из двух фраз верна: «Волга впадает в Каспийское море» или «Каспийское море впадает в Волгу».