Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Дезориентированный и разъярённый дракон посреди кампуса – это плохо. А учитывая, что вокруг столько зеркального телевидения… А внезапное падение зеркальной сети прорвёт ткань бытия…

Меня прошибло холодным потом.

– М-м-м-м-м!!! – тотчас присоединилась я к воплям Артура.

И, конечно же:

– М-м-м-м-м! – с готовностью и басом поддержал нас Борис. Просто так, видимо, за компанию.

Аманда, вся такая довольная и светящаяся в лучах славы и солнечных зайцах зеркал, на мгновение застыла и скривилась:

– Да уведите их уже!

Мы извивались в руках стражей, как обдолбанные стриптизёрши, и невнятно вопили на все лады. Я ногами цеплялась за дверной косяк, Борис намеренно обмяк в руках охранника (тот чуть не рухнул под его весом), но ничего не помогало.

Нас проигнорировали.

Успешно вытащили из комнаты и поволокли в темницу.

* * *

Мы шагали под конвоем в угрюмом молчании.

Никогда в жизни ещё я не чувствовала себя настолько бессмысленной. Знать, что вот-вот произойдёт нечто ужасное и не иметь ни малейшей возможности помешать этому. Мне хотелось выть и кусаться, но с кляпом во рту я даже этого не могла.

Тем временем наш путь пролегал через Зеркальный зал.

Предназначенный для уроков танцев и этикета, он также служил удобным переходом между разными корпусами. Неожиданно пышный и заполненный золотым убранством, форванский зал напоминал мне своего версальского тёзку с Земли. Ту знаменитую галерею во французском дворцовом комплексе, где был подписан мирный договор, положивший конец Второй мировой войне.

Однако магический зал был куда мрачнее.

Здесь не было окон: свет проникал в помещение сквозь узкие щели под потолком, а сами зеркала располагались по обе стороны галереи, заполняя её целиком. Высокие, мощные, настоящие атланты, подпирающие потолок, в обычные дни они бесконечно отражали друга друга, танцы, студенческие тренировки…

Но сегодня весь зал стал огромным телеэкраном.

Наши стражники переглянулись и, придя к молчаливому соглашению о некоторой степени допустимой халатности, притормозили. Им было интересно посмотреть, что происходит в спальне.

– М-м-м-м-м! – вновь попробовал привлечь их внимание Артур и вновь получил оплеуху.

Покои дракона показывали аж в тридцати версиях. Каждое огромное зеркало было как отдельный повторяющийся монитор – в лучших традициях поп-арта вообще и работ Энди Уорхола в частности.

Прошло минут пятнадцать с момента нашего плетения, и Ойгонхарт уже не бился в конвульсиях.

Дракон лежал смирно, его кожа постепенно обретала обычный цвет, люди вокруг него расслабились, думая, что все кончилось… Аманда сидела подле ног Ойгонхарта с лицом святоши и что-то втирала журналистам. Те на все лады комментировали обстановку: сходились в том, что им очень повезло «остановить злоумышленников», потому что договор договором, а внезапно прорванная ткань бытия внесёт страшную сумятицу в мир Гало. Ведь измерение Тварей тоже должно как следует подготовить своих жителей, на пальцах объяснив им, кого теперь можно, а кого нельзя жрать…

И вдруг Ойгонхарт на экране распахнул глаза.

– Вы очнулись, мастер! – с интонациями дешёвой провинциальной актрисы заумилялась Аманда. – Ах, из-за яда вы не вспомните последние дни, но знайте – теперь всё хоро… – «…шо» она произнести уже не успела.

Потому что зрачки дракона вспыхнули нестерпимо-алым, он резко сел и, по-звериному зарычав, жёстко схватил Аманду рукой за горло. Девушка захлебнулась. Журналисты испуганно умолкли и дружно качнулись назад.

Тихо рокоча, Ойгонхарт поднялся на ноги, не выпуская горло Аманды. На лице мастера-дракона отчётливо запечатлелось безумие. Сквозь снова побледневшую кожу проступила чешуя, зубы начали заостряться, рост – увеличиваться, на спине набухли бугры – будущие крылья…

– Мастер… – хрипела ДеБасковиц, суча в воздухе ногами.

– Р-р-р-р-р-р-р. Я-р-р-р-рост-т-т-т-т-ь.

В покоях вдруг резко стало темнеть. Заискрились лампы на стенах, даже сквозь зеркало стал отчётливо слышен тихий звон – знак высокого маг-напряжения. Журналисты замерли, ошарашенные, не понимая, что делать. Аманда поскуливала, серея и краснея в хватке обезумевшего дракона.

– И вот у нас снова сенсация!!! – вдруг придурошным и азартным голосом завопил какой-то очнувшийся корреспондент. Он сунул лицо прямо в кадр, искажённое и некрасивое – так бывает, если по ошибке открыть фронтальную камеру в телефоне.

– Дракон не оценил своего спасения! – вдохновенно завыл журналюга.

И это было его последней новостью.

Во всяком случае, на сегодняшний день.

Потому что Ойгонхарт, павший жертвой лекарственной несовместимости, окончательно рассвирепел из-за такой инфосводки. Никогда папарацци ещё не подвергались подобному отпору.

Отшвырнув Аманду, как куклу, куда-то в сторону, Ойгонхарт с утробным воем крутанулся на пятках. Смена ипостаси, до того постепенная, резко завершилась в одно мгновение.

А ведь дракон размером с четверть неба.