Улыбнись и умри

— Ну и комедиант, — покачал головой папа. Тут оба вспомнили, что я тоже за столом.

Грег, ты не притронулся к цыпленку! — всплеснула руками мама.

Я по дороге съел мороженое, — соврал я. — Чего-то совсем есть не хочу.

Мы с мамой собираемся после ужина к Алане, — сказал папа. (Алана — это мамина сестра.) — Она все еще не очень хорошо себя чувствует. Пойдешь с нами?

Не могу. На сегодня много задали. Весь вечер придется заниматься."

Вообще-то врать родителям я не люблю, да что тут поделаешь. Сегодня, во всяком случае.

— Как у тебя с отметками за эту четверть? — поинтересовалась мама.

Да, тоже хотел спросить, — подхватил папа, нагнувшись вперед. — Пит и Алиса мне вчера звонили. Спрашивали, приедешь ли ты к ним на лето. Я сказал, что точно будем знать, когда в дневнике у тебя выставят оценки.

Да… в общем, ничего. — Я уставился в тарелку с недоеденным цыпленком и репой, а сам думал: "Ничего будет завтра". А на душе кошки скребли.

Мама и папа встали из-за стола, чтобы убрать посуду.

Пит и Алиса просиди обязательно захватить фотокамеру. Там у них такие чудесные виды.

Может, Терри возьмет для тебя хороший фотоаппарат у себя в магазине? — высказала предположение мама.

Ради бога, хватит о камерах! Я чуть не заплакал, но вовремя прикусил губу.

Я подождал, когда мама и папа укатили к Алане. Потом подождал еще минут десять. Так, на всякий случай. Мало ли что, забудут чего-нибудь и вернутся домой. С ними такое бывает.

В окно светила луна, и было видно, как гнулись деревья. Ночь ветреная. На улице холодно, хотя уже несколько недель, как наступила весна.

Я натянул фланелевую рубашку с длинными рукавами поверх своей безрукавки. Сунул в карман джинсов фонарик и двинулся в гараж за великом.

Дул порывистый и сырой ветер. Я глянул на небо, моля Бога, чтобы не было дождя. Над качающимися деревьями плыла половина луны.

Передняя шина на моем велике была немного спущена, но я решил, что как-нибудь одолею подъем к дому Коффмана.

В доме я всюду оставил свет. С подъездной дорожки дом смотрелся таким ярким и уютным. Я даже на миг заколебался. Захотелось послать камеру к черту…

Но только я уже завелся. Я отчаянно хотел в гости к своим родственникам, а об этом не могло быть и речи, если мистер Сор поставит двойку за мой рассказ.

Я набрал полные легкие воздуху, включил фонарь и нажал на педали.

Мне здорово повезло, что мама с папой ушли из дома. Хотя бы потому, что не пришлось тайком сматываться.

— Нос повыше, Грег, — громко сказал я, посильнее нажимая на педали. — В жизни все не так плохо.

Улица казалась темнее обычного. Глянув вверх, я заметил, что два фонаря не горят.

Ветер дул навстречу. По обе стороны дороги шелестели деревья. Я резко крутанул руль, чтобы уклониться от газеты, которую ветер швырнул мне в лицо.

Пришлось переключить скорость. Дорога пошла вверх. Перед глазами у меня так и стоял обшарпанный дом Коффмана, чуть не до крыши заросший дикой травой на запущенной лужайке и спрятавшийся от постороннего взгляда за старыми раскидистыми дубами. Я по первому разу помнил, что это трехэтажный особняк, с крытым крыльцом, покатой кирпичного цвета крышей и высокими каминными трубами. Когда-то это был, должно быть, фантастически красивый домина. Только здесь уже никто не жил десятки лет. Дом старел и разрушался. Сейчас это уже были почти развалины.

Я пересек улицу, ровно нажимая на педали, чтобы легче подниматься по холму. Знакомые дома скрылись в темноте. И вот небольшой лесок.

В горле у меня вдруг рересохло. Руки стали ледяными. Прямо за леском стоял дом — дом Коффмана. Ветви деревьев качались, отсвечивая в холодном сиянии луны сероватым цветом. Цветом костей.

Нажав на тормоз, я проскочил лесок, склон с лужайкой, живую изгородь из старинных дубов. Прямо к старому дому. И остановился в шоке.

6

Дома не было.

Я спрыгнул с велика, и он так и повалился на дорожку. От неожиданности я вскрикнул. Потом несколько раз закрыл и открыл глаза, словно пытаясь вернуть на прежнее место старый дом. Только все впустую.

Деревья, как и раньше, росли на лужайке. В лунном свете они были серебристо-серые. Но сейчас они окружали груду развалин — бревен, гонта, черепицы. Дом прямо как выкорчевали. Вырвали с корнем.

У меня чуть крыша не поехала. Я тупо уставился на то место, где должен был стоять дом. Смотрел не отрываясь. Пытаясь вернуть его на прежнее место.

Не знаю, долго ли я так стоял, но вдруг я почувствовал острую боль. Я хлопнул себя по лбу. Комар.

"Странно, — подумал я. — Для комаров вроде рановато".

На лбу явно выступила кровь.

Потирая укушенный лоб, я повернул на гравийную дорожку. И поближе к улице увидел выведенную под трафарет надпись: "Продан".

Вот оно что. Дом Коффмана продан, и новый владелец просто вывез его.

Я тер укушенное место и лихорадочно думал. Дом сплыл. А как полуподвальное помещение? Как насчет мастерской в полуподвале? Я хорошо ее помнил. И хорошо помнил тайник в стене. Маленькое углубление, где была спрятана камера. Так как насчет полуподвала?